Начало XXI века ознаменовалось для человечества целым рядом знаковых событий – мировым финансово-экономическим кризисом, «арабской весной», возрастанием реваншистских тенденций у отдельных крупных государств, обладающих ядерным оружием и считающих себя жертвой «крупнейшей геополитической катастрофы двадцатого века», локальными войнами в Европе и на Ближнем Востоке. В целом ситуация один к одному повторяет события накануне Второй мировой войны, единственным отличием является глобализация всей жизни на земле, что в какой-то мере может сдерживает отдельные силы от дальнейшей эскалации напряженности в международных отношениях. Все-таки активы, семьи и стратегические жизненные интересы лидеров «обиженных» в значительной части находятся на территории противника и поэтому они вряд ли пойдут на горячую фазу противоборства с ним. Но, тем не менее, Кыргызстану следует быть начеку, помятуя, что малые государства во все времена приносились в жертву геополитическим интересам мировых игроков. Политическая турбулентность в республике, возникшая в связи с коррупционным цунами, смывшим с политического ландшафта многих госчиновников во главе с бывшим президентом страны и разоблачениями СМИ крупнейших контрабандных операций в республике на протяжении многих лет, лишь на первый взгляд кажется внутренним делом Кыргызстана. Все говорит о том, что за коррупционными скандалами и контрабандным делом стоят интересы геополитических сил, противоборствующих в Центральной Азии. Интересно уже то, что наиболее крупные коррупционные дела в нашей республике связаны с китайскими проектами. Если отвлечься от объемов операций, непосильных для наших доморощенных контрабандистов, вызывает удивление слишком широкая география переводов денег, поскольку многие из них вряд ли без подготовки могут ответить, что такое Буркино Фасо, Кот-д-Ивуар, или Свазиленд и где это находится. По – видимому, наша страна и наши чиновники «втемную», разумеется, за определенную мзду, использовались в этом деле для прикрытия более серьезных операций, носящих глобальный характер. Спрашивается, зачем гнать деньги в какую-то Гану или Ботсвану, как нам объясняют за купленные нашими бизнесменами товары, если непонятно, что можно с выгодой везти оттуда сюда за три девять земель? Но если даже что-то и завозили, пусть даже контрабандным путем, то и в этом случае, отечественные контрабандисты все средства складывали бы в одну кубышку в давно насиженных местах, например, в Стамбуле или Дубае. А тут такой масштаб – Европа, Америка, Африка, Азия. И что интересно, несмотря на громкий шум вокруг этого дела - на убийство его гражданина в Стамбуле, а другой, как пишут СМИ, является главным организатором контрабандных схем во всем регионе - Китай хранит странное молчание. Казалось бы, вот он козырь, который сам идет в руки России, для того, чтобы окончательно припереть к стенке нашу республику и потребовать прекратить контрабанду через свою территорию, наносящую, как считают российские компетентные органы, немалый ущерб экономике других государств-членов ЕАЭС. Но тоже никакой реакции. Что-то здесь не так. Или стороны готовятся к более серьезным делам в Центральной Азии, и им недосуг обращать внимание на такие, с их точки зрения, «мелочи» в 700 миллионов долларов, или один из игроков очень попросил других не раздувать преждевременно «огонь» в центральноазиатском котле. Не этим ли объясняется и отсутствие какой-либо реакции со стороны кыргызских властей на контрабандный скандал в республике, несмотря на настойчивые требования общественности разобраться в этом деле и наказать виновных.
Одним словом, современное положение республики, хотя внешне и похоже на стабильное, но подспудное напряжение возрастает с каждым днем. Налицо раскол в политическом истэблишменте страны. Одни пытаются, не делая резких движений, всего лишь сохранить статус-кво и продолжить стратегию выживания страны в этом бушующем мире, другие требуют кардинальных реформ, чтобы, наконец, вырвать страну из трясины отсталости и вывести ее на путь ускоренного движения к прогрессу. В этих условиях, на страну надвигаются еще и другие угрозы и вызовы, на которые у страны нет возможности адекватно ответить. При дальнейшем нарастании процессов глобализации возрастает опасность поглощения страны более мощными экономиками, у Кыргызстана также остается все меньше шансов устоять перед информационным, технологическим и демографическим давлением соседних государств, если не предпринять соответствующие экстренные меры по обеспечению безопасности страны. Устаревшее блоковое мышление, надежда на региональные военные объединения, оставшиеся в наследство от прошлого века, пресловутая многовекторная международная политика не дает никаких гарантий сохранения территориальной целостности и суверенитета страны в условиях все более возрастающей агрессивности в международных отношениях. Напротив, нарастает угроза превращения отдельных региональных объединений в инструмент реализации неоимперских амбиций у отдельных государств, и достижения экономико-демографической гегемонии на огромных пространствах евразийского континента у других. Однако у местной властной элиты, всецело поглощенной коррупцией и борьбой за власть нет ни желания, ни интеллектуальных возможностей для выработки эффективных мер по нейтрализации этих угроз и вызовов. Возникает вопрос – что делать нам, кыргызам, в этой непростой ситуации? Может быть, спасение в региональной интеграции, на которую в последнее время обратили внимание лидеры центральноазиатских государств, ведь не зря уже состоялась их вторая консультативная встреча по этим вопросам. При этом не следует забывать об опыте, как положительном, так и отрицательном, в процессе интеграции других стран и народов.
В связи с этим несомненный интерес для нас представляет развитие ситуации на Ближнем Востоке, в регионе, наиболее близко соприкасающегося с Западом, как главным носителем глобализационных технологий и идеологии, их взаимодействие и противоречия. Для интеграции арабского мира, состоящего на 90% из одной арабской нации, который уже в средние века был интегрирован на религиозной основе в Арабский халифат, затем входил в состав Османской империи, существовали все объективные предпосылки – территориальная близость, единая религия, общность языка, культуры, одинаковые природноклиматические условия. Однако, интеграция на религиозной основе оказалась нежизнеспособной, поскольку материальные условия жизни оказались более серьезным фактором, оказывающим влияние на взаимоотношения между государствами, нежели религиозные мотивы. В связи с данной историей есть определенные опасения, не придут ли в противоречие исламский ренессанс, наблюдаемый в нашей республике, с процессами интеграции в центральноазиатском регионе. Ведь в других государствах Центральной Азии политика в религиозной сфере идет совсем в другом направлении.
Следует также учитывать, что после окончательного закрытия проекта интеграции на религиозной основе, в середине 20 века на Ближнем Востоке возобладала идеология панарабизма, подчеркивающая естественность объединенного состояния арабских стран, состоящих из одной нации. На ее основе в марте 1944 года была создана Лига арабских государств (ЛАГ), в состав которой вошли почти все страны Ближнего Востока: Египет, Ирак, Сирия, Ливан, Саудовская Аравия, Трансиордания (включавшая на тот момент в свой состав территории нынешних Израиля и Палестины) и Йемен.
Однако за более чем полувековую деятельность ЛАГ так и не смогла объединить своих членов в единое целое для продвижения идей панарабизма, разрешения межарабских конфликтов, поднять на достойных уровень жизнь многих членов арабского общества. И самое главное, организация не решила главную проблему Ближнего Востока – сосуществования еврейского государства и арабского народа Палестины.
В настоящее время ЛАГ, не справившись с ролью реализатора панарабистского интеграционного проекта, сохранился лишь как политический инструмент выражения позиции арабских государств на международной арене. Это еще раз демонстрирует историческую обреченность идеологической интеграции, что наиболее ярко иллюстрирует история взлета и падения СССР, стержнем которого была коммунистическая идеология. Однако идеи интеграции по-прежнему востребованы на Ближнем Востоке и отдельные политические силы, возлагающие ответственность за провал панарабизма на влияние Запада, решили объединить арабов на основе конфронтации с западным миром.
Для многих сил в регионе террористический всплеск на рубеже веков на Ближнем Востоке, в основе которого лежит арабский национализм, возникший как защитная реакция на политическое, экономическое и культурное наступление Запада, стал последним средством сохранения арабской идентичности. Оказалось, что арабский национализм в лице возникших в 60-е годы прошлого столетия националистических режимов Г. Насера в Египте, Бен Беллы в Алжире, Х. Асада в Сирии, С. Хусейна в Ираке, М. Каддафи в Ливии отнюдь не гарантировал всеобщей арабской интеграции и процветания основной массы арабского населения. Напротив, тоталитарное перерождение этих режимов под воздействием долларового «дождя» с Запада за нефтегазовые богатства, которые выкачивались с Ближнего Востока, привело к их ускоренной вестернизации, а также невиданной ранее массовой коррупции и моральному разложению руководящей элиты этих стран, что расшатывало многовековые устои исламского мира и наводило страх на консервативные монархии Персидского залива.
Реакцией этой части мусульманского мира на неудержимое наступление глобализации в современный период, перед которым не устояли даже бастионы арабского национализма, стала ставка на исламский фундаментализм. Однако победа фундаментализма над «предательским» прозападным режимом стала реальностью только в Иране, и на короткое время в Египте, в остальном политический ислам оказался не столь уж привлекательным для Ближнего Востока. Жесткие санкции Запада против режима аятолл Ирана и значительное снижение уровня жизни его населения показали бесперспективность политического и экономического ближневосточного исламского ренессанса без сотрудничества с западным миром в общем русле глобализации.
Самое главное, что ставка на региональную интеграцию, имеющая целью противостояние Западу, не обеспечило безопасность как для государств, так и для населения Ближнего Востока.
Крушение ближневосточных националистических режимов в результате «арабской весны» 2011-2013 годов окончательно подтвердило невозможность региональной интеграции на такой основе. Особенно ярко это проявилось в Сирии, которая в семидесятые годы прошлого столетия активно продвигало идеи арабской интеграции на националистической основе, объединившись с насеровским Египтом в единое государство. Однако из этого ничего не получилось, союз распался, так и не добившись успеха ни в одной сфере. В Сирии, где в течение около 50 лет правит семейство Асадов, с 2011 года продолжается кровавая гражданская война, куда подключились уже террористические организации и авторитарные режимы Ирана и России. Миллионы беженцев из Сирии и Ирака являются свидетельством того, что национализм не может являться основой интеграции.
Более того, оба варианта противостояния Западу не смогли предъявить миру нечто более привлекательное, чем просто риторику о лучшей жизни, не говоря уже о безопасности, кроме кровавой многолетней войны между Ираком и Ираном. В настоящее время после продолжительного противостояния и сам иранский режим, наконец, понял это и пошел на сотрудничество с Западом в области контроля над собственным атомным проектом в обмен на снятие обременительных санкций.
Таким образом, ни национализм, ни фундаментализм не смогли стать в последнее время основой интеграционных процессов на Ближнем Востоке с целью сохранения арабской идентичности в противовес глобализационным тенденциям в этом регионе. Несомненно, неудавшийся опыт использования регионализма как фундамента антиглобализационного развития на Ближнем Востоке, его вырождение в религиозную экстремистскую и террористическую деятельность, говорит о необходимости более углубленного и многостороннего подхода к региональной интеграции в Центральной Азии и выработки эффективных путей реализации этой идеи. Нам надо хорошенько задуматься о своем будущем, определиться, куда мы идем и с кем нам сподручнее сотрудничать на этом пути, чтобы и народу лучше жилось, и государство было достойным членом мирового сообщества, а не изгоем, который руководствуется обветшалыми догмами миропонимания, вызывающими отчуждение у окружающих.