Произошедший 29 апреля - 01 мая 2021 года пограничный конфликт между Кыргызстаном и Таджикистаном стал одним из знаковых событий начала 2021 года для всего региона Центральной Азии. Его значение и последствия для стран региона еще предстоит оценить.
Особенно интересным было наблюдать за отношением к данному конфликту со стороны крупных соседних государств, в частности Китая.
С начала конфликта и весь последующий период официальный Пекин сделал лишь одно заявление касательно кыргызско-таджикского конфликта.
Так, 30 апреля 2021 г. состоялся брифинг официального представителя МИД КНР Ван Вэньбиня с представителями китайских и зарубежных СМИ.
Китайская сторона отметила, что «Кыргызстан и Таджикистан являются дружественными соседями и всесторонними стратегическими партнерами Китая», а также выразила «надежду и уверенность, что стороны смогут должным образом урегулировать противоречия и разногласия на основании взаимного уважения и дружеских консультаций, а также общими усилиями поддерживать мир и стабильность в регионе».
Тема пограничного кыргызско-таджикского конфликта также не была затронута китайской стороной во время прошедшего 12 мая второго совещания министров иностранных дел Китая и пяти центральноазиатских государств (Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана). В принятом по итогам встречи совместном заявлении говорится о необходимости взаимодействия Китая и стран Центральной Азии по созданию «якоря стабильности в регионе».
Отдельного внимания заслуживает освещение кыргызско-таджикского пограничного конфликта в китайских СМИ.
Ведущие китайские СМИ, такие как «Синьхуа», «Женьминь Жибао», ССТV, «Чжунго Синьвэньван» достаточно подробно освещали весь ход конфликта, сохраняя при этом нейтральный характер. При этом китайские СМИ ссылались на информационные источники Кыргызстана, России, Казахстана.
В то же время в русскоязычном сегменте вышеуказанных китайских СМИ конфликт практически не упоминается.
Информационный ресурс Global Times, считающийся одним из ведущих аналитических рупоров Китая по внешнеполитической тематике, не удостоил внимания кыргызско-таджикский пограничный конфликт.
Имеется краткое новостное упоминание о пограничном конфликте между КР и РТ в ведущем информационном ресурсе вооруженных сил КНР «Чжунго цзюньван». При этом отдельного заявления о конфликте официальные лица из Минобороны Китая не делали.
Таким образом, официальный Пекин весьма сдержанно и нейтрально относится к произошедшему пограничному конфликту между Кыргызстаном и Таджикистаном. Китайская сторона воздержалась от однозначной поддержки или осуждения какой-либо из сторон конфликта.
Чем же объясняется подобная позиция Китая?
1. Роль и место стран Центральной Азии в глобальной стратегии Китая
По мере усиления Пекина и его глобального противостояния с Вашингтоном происходит все большее обострение имеющихся «горячих точек» вдоль всего периметра государственных границ Китая. К числу таковых относятся: 1) военно-политическая ситуация на Корейском полуострове; 2) спор Китая и Японии из-за островов Сенкаку/Дяоюйдао; 3) политическая ситуация в Гонконге; 4) морские и территориальные споры Китая с государствами Юго-Восточной Азии в Южно-Китайском море; 5) кризис в Мьянме; 6) пограничные споры Китая с Индией; 7) непрекращающаяся война в Афганистане; 8) позиция стран Запада по ситуации в Синьцзяне (см. карту 1).
В совокупности все эти «точки» создают дугу нестабильности вдоль восточных, южных и юго-западных рубежей Китая. При противостоянии Пекина с Вашингтоном эта дуга автоматически превращается в так называемую «петлю анаконды», которая позволяет американцам «сбивать дыхание» Китаю.
Именно поэтому Китай крайне заинтересован в наличии безопасного и стабильного стратегического тыла, которыми объективно становятся Россия и Центральная Азия, включая Кыргызстан и Таджикистан.
Для Пекина государства Центральной Азии – это не только буфер безопасности Китая, дополнительный источник сырья и рынок сбыта. Центральная Азия важна географически как стратегический коридор, связывающий Китай с другими регионами Евразии: Ближним Востоком и Европой.
Логистическое значение стран ЦА особенно актуально, если учитывать превосходство военно-морских сил конкурентов Китая над китайским ВМФ в водах Тихого и Индийского океанов, а также уязвимость морских коммуникаций перед различными угрозами, такими как пиратство или чрезвычайные происшествия (наглядный пример: блокирование Суэцкого канала во время аварии контейнеровоза компании Ever Given в марте 2021 г.).
Именно по этой причине Китай активно развивает сухопутные коммуникации из Китая в страны Ближнего Востока и Европы через Центральную Азию, Пакистан и Россию.
В этом контексте и раскрывается мотивация Пекина в отношении Кыргызстана и Таджикистана.
Кыргызстан важен для Китая как дополнительный альтернативный транспортно-логистический коридор из Китая в Иран через Узбекистан и Туркмению. В случае реализации проекта железной дороги Китай – Кыргызстан – Узбекистан китайская сторона сможет диверсифицировать пути сообщения с ближневосточным регионом и ослабить свою логистическую зависимость от казахстанских и российских железнодорожных путей.
Развитие транспортных путей через Кыргызстан важно для Китая и в плане безопасности для обеспечения поставок стратегических материалов и изделий двойного назначения, из Китая в Иран и наоборот.
Душанбе же ценен для Пекина в свете решения афганской проблематики, которая напрямую влияет на ситуацию в Синьцзяне. Таджикистан граничит с Афганистаном, северная часть которого имеет многочисленное таджикское население. Более того, таджики участвуют в созданном по инициативе Пекина в 2015 году неформальном военном союзе Китая, Афганистана, Пакистана и Таджикистана (Ачжунбата).
Таким образом, обе стороны – и Кыргызстан, и Таджикистан – в равной мере важны для Пекина. Поэтому Китаю невыгодно поддерживать одну из сторон пограничного конфликта или вмешиваться в него.
2. Новый вызов
Пограничный конфликт между Кыргызстаном и Таджикистаном стал новым вызовом для существующих региональных структур безопасности, в первую очередь ШОС и ОДКБ.
ШОС воздержалась от комментариев относительно конфликта, ограничившись выражением соболезнования родным и близким жертв в связи с событиями на кыргызской-таджикской границе и пожелания скорейшего выздоровления пострадавшим.
Для Китая кыргызско-таджикский конфликт приобретает особое значение.
Во-первых, вблизи границ Китая возможно появление новой, вечно тлеющей «горячей точки», которая еще больше удлинит выше упомянутую дугу нестабильности вокруг Китая и станет камнем преткновения для реализации китайского проекта «Пояс и путь».
Во-вторых, хотя Китаю привычны подобные конфликты вблизи своих границ (пример тому: КНДР – Южная Корея, Индия – Пакистан), вместе с тем существует принципиальное отличие кыргызско-таджикского пограничного конфликта.
КНДР и Пакистан являются военно-политическими союзниками Пекина, в то время как Южная Корея имеет военный союз с США, а с Индией у КНР имеются существенные геополитические и геоэкономические противоречия.
Кыргызстан и Таджикистан не представляют военной угрозы для Китая, между ними и Пекином нет нерешенных территориальных проблем или принципиальных противоречий.
Более того, Кыргызстан Таджикистан являются членами ШОС, и обострение отношений между ними безусловно окажет негативное влияние на политический климат внутри ШОС, и без того осложненного вступлением в него имеющих взаимные противоречия Индии и Пакистана.
На фоне обострения мировой ситуации в области безопасности для Китая пограничный конфликт между Кыргызстаном и Таджикистаном стал новинкой, которая требует времени для осмысления. Этим также объясняется сдержанное отношение Пекина к произошедшему столкновению.
3. Неприятие национализмов
Многие задаются вопросом о причинах конфликта между Кыргызстаном и Таджикистаном.
Весьма популярна точка зрения о заинтересованности Душанбе в том, чтобы канализировать накопившиеся внутренние противоречия вовне путем «маленькой победоносной войны» с соседом.
В этом есть свое рациональное зерно, но следует учитывать следующий момент. Волчьи законы геополитики пока еще никто не отменял.
После обретения независимости в 1991 году многие государства бывшего СССР пошли по пути возрождения национального самосознания. Не стал исключением и Таджикистан.
В основе политики официального Душанбе по формированию национальной идентичности были положены представления о Таджикистане как единственном наследнике и правопреемнике индоарийских, ираноязычных народов Центральной Азии и созданных ими государств. В особенности, продвигалась идея о Таджикистане как правопреемнике средневековой империи Саманидов, в состав которой входили земли Таджикистана, Узбекистана, южного Кыргызстана, Афганистана, Ирана и Туркмении (см. карту 2).
Подобная политика таджикских властей привела к политическому конфликту с руководством соседнего Узбекистана в период президентства И. Каримова, который усмотрел в этом претензии таджикского руководства на часть территории Узбекистана, в частности на города Самарканд и Бухара.
После прихода к власти Ш. Мирзиеева в 2016 году отношение таджикской стороны к территориальным вопросам с Узбекистаном изменилось.
Однако, излишне жесткая позиция руководства Таджикистана в решении погранично-территориальных споров с Кыргызстаном, осуществляемая таджикскими властями на протяжении последних 5 лет, информационная кампания по демонизации Кыргызстана, неоднократные заявления официальных таджикских лиц о якобы захвате кыргызами «исконных» земель Таджикистана – все это дает основания утверждать о том, что таджикские власти продолжают придерживаться вышеуказанного националистического курса.
Относительно стабильная внутриполитическая ситуация в Таджикистане, а также сама авторитарная природа таджикского руководства могли подтолкнуть его к мысли о возможности решения территориальных споров с Кыргызстаном силовым путем. Тому также мог способствовать пример недавней второй Карабахской войны между Арменией и Азербайджаном.
В этом контексте случившийся в апреле-мае 2021 года пограничный конфликт между Кыргызстаном и Таджикистаном можно рассматривать как практическое проявление геополитических амбиций Душанбе по построению «Великого Таджикистана» или «новой империи Саманидов».
Успех Таджикистана в силовом решении территориальных вопросов с Кыргызстаном привел бы к созданию дурного прецедента в регионе. С большей долей вероятности, при таком исходе в дальнейшем таджикское руководство может начать предъявлять территориальные претензии и к другим своим соседям.
Учитывая особенность китайской стратегической мысли, привыкшей просчитывать ход событий на многие годы вперед, вполне возможно, что Пекин принимал в расчет и эти соображения, когда формулировал свою сдержанную позицию по кыргызско-таджикскому столкновению.
Заключение
История с пограничным конфликтом между Кыргызстаном и Таджикистаном ярко демонстрирует пример того, как развитие событий идет быстрее, нежели существующие структуры управления успевают это предвидеть и предотвратить.
Последствия кыргызско-таджикского конфликта для обоих государств и всего региона еще предстоит осмыслить.
Остается надеяться, что и кыргызская, и таджикская сторона, а также все иные акторы, которые действительно заинтересованы в установлении мира, стабильности и процветания в Центральной Азии, предпримут все необходимые шаги для скорейшего решения конфликта мирными средствами.
В этом плане роль Китая крайне важна, а его моральная, информационная и дипломатическая поддержка в решении данного вопроса могла бы способствовать ускорению мирного и паритетного решения пограничных проблем между Кыргызстаном и Таджикистаном.
В свою очередь, это обеспечило бы надежную основу для реализации китайской инициативы «Один пояс, один путь», для построения долгосрочных торгово-экономических, культурных и прочих связей между Китаем и странами Центральной Азии, а также укрепило бы международный авторитет Пекина в регионе.
Саламат Джыбыкеев
специалист в области международных отношений
