Посвящается моей школьной подруге, ее родителям и продленке
Я часто прогуливала школу. Иногда периодами.
Началось все где-то с 4-го класса, когда кончилась продленка. Продленка — это продолжение школы, только без учебы. Там можно было играть, рисовать, дружить и болтать. Учительницы рассказывали истории и сказки вне школьной программы. Часто просто болтали, делились между собой, и дети поневоле становились свидетелями их личной жизненной драматургии. Учителям по большому счету было не до нас, лишь бы мы не переходили «грани приличия», как говорила Нина Семеновна — известный в той стране пушкиновед и, как я понимаю сейчас, большой гуманист. Мы не переходили. Мы их вообще тогда мало понимали.
Мы сами себе ставили концерты, спектакли. Все это действо для себя – детей, не было пафосным, идеологическим, постановочным, оно было спонтанным, потому веселым и захватывающим.
Потом, после 4-го класса в курс общей программы пришла история, география, литература. Вот тогда и понесло. Воображение случилось кучерявое. И закрутилось…
Еще в 1 классе, в тот первый день, пока нас оформляли, я познакомилась с Жылдызкой. Улыбчивая и спокойная. Мы стали играть в догонялки, она упала и порвала колготки. Тогда я впервые познакомилась с ее родителями. Думаю, я им уже тогда не понравилась.
Потом я часто «уводила» Жылдызку. То на поиски сокровищ зимой в глубокой траншее за школой, где мы копали, копали и откопали. Большую мертвую овчарку. Но вначале воображение рисовало динозавра, а процесс раскопок казался занимательным. Пока не поняли, что это. Потом был крик, недетский ужас. Побросав инструменты – палки-копалки мы полезли вверх из предательски скользкой и глубокой траншеи. Там кабель, наверное полгода, прокладывали. Скользя и пыхтя, мы скатывались вниз к страшной находке. Кричали. Цепляясь и царапая снег, катились обратно. Я потом такую же картину видела в фильме «Улан», с известнейшим тогда и, по-моему, так и не превзойденным, Суймонкулом Чокморовым. Спасла нас техничка.
Потом я придумала кругосветные путешествия. Садишься на автобус №12 и по кругу — из микрорайонов в центр, потом обратно. Родители Жылдызки хватались за сердце. Рассказали учителям и моим родителям. Те запретили мне «уводить» Жылдызку. Позже и вовсе «дружить».
Тогда мы стали переписываться. Натурально. В конвертах и по почте. По той еще натуральной почте. Мои письма были длинными. С призывами и перспективами новых свершений, последними анекдотами. Иногда скабрезными, которые я слышала, уже не помню где. В общем, наша переписка тоже скоро была закрыта родительской цензурой.
Так случилось, что в тот творческий период мои родители все время были в то командировках, то в экспедициях. А вокруг были огромные полки с книгами. Гарриет Бичер-Стоу и Марк Твен, Жюль Верн и О'Генри, Михаил Пришвин и Джеральд Даррелл и многие другие мои друзья «уводили» меня в мир путешествий и удивительных стран.
Прошло много лет. Мое воображение и уже профессия «уводят» меня до сих пор.
Но я никак не могу встретиться с Жылдызкой — мамой трех богатырей. Королевой неведомого мне доселе царства - санэпидемстанции. Знаю, она вспоминает меня.
Жылдызка, давай я тебя «уведу»!?
Жаркынай Куват
