В конце XIX и начале ХХ веков философы начали говорить о кризисе человечества, который с неизбежностью приведет к Апокалипсису. Их не поняли, посчитав это абстрактными измышлениями. Но оказалось, что это обыденное сознание споткнулось о камень непонимания. И сейчас можно предположить, что Апокалипсис, о котором предрекали философы, произошел. Это апокалипсис не в смысле окончания мира как такового и жизни человечества, а апокалипсис в смысле завершения жизни в том формате, который был заложен в период осевого времени – времени взрыва культур и философии, обусловившего стандарты бытия на последующие двадцать пять веков существования человечества. Это было временем классической философии, сформировавшей основы понимания человека и бытия в контексте общезначимых критериев добра и зла, когда разум человеческий преподносился в качестве верховенства мысли, а мир предполагался единым и целостным. Именно поэтому прошедшие более чем двадцать веков летоисчисления сформировали прогресс человечества с попеременным приоритетом Востока и Запада.
Апокалипсис, о котором предрекали философы, все же случился. Распад онтологического единства мира и дискретность разума в смысле сосуществования единичных политических разумов – и есть завершение мира классики, достигшего модерна. Апокалипсис в данном случае – это когда мир перестает жить по заданным изначально ориентирам. Жизнь без ориентиров сродни хождению во тьме. Конец ХХ века был переходом в «новое» летоисчисление, когда классические стандарты понимания мира были смыты новыми вариациями отражения взаимосвязи человека и бытия.
Первая четверть XXI века раскрывает существо переформатирования всех существующих линий связности жизни – отношения человека и природы, человека и общества, человека и человека. Переформатирование отношений и выступает основой современного мира, начиная от постановки вопроса о существе человека через все формы его взаимосвязей до восприятия сущности мира. Самой главной характерной особенностью этого переформатирования выступает вариативность как самореализации человека, так и понимания мира: самой природы, морали, религии, общества и государственности. Именно поэтому в качестве новой парадигмы развития конца ХХ столетия предстала синергетика как новая вариация хаоса. Точно так же именно поэтому видоизменились понятия добра и зла, границы между которыми сузились до короткого перешейка (как от любви до ненависти всего один шаг, так и переход от добра ко злу можно уместить в тот же шаг; при этом в интерпретации добра и зла имеет место быть множество вариаций).
Мир стабильности, несмотря на существовавшие кризисы, получивший свое отражение в классической философии, далеко позади. В настоящем мы живем в мире хаоса и суеты, когда девальвация некогда незыблемых истин, достигла апокалиптического предела. Именно поэтому можно утверждать, что к концу ХХ века он развернулся в полном формате. XXI век – это уже другая история. И в этой связи именно оттого, что новые ориентиры в понимании человека, эпохи и мира не были выражены, переформатирование начало происходить хаотично, когда каждый субъект в своей самореализации был зациклен собственно на себе самом; когда каждое государство потонуло в собственных противоречиях; каждая культура начала вопрошание со своего наследия; когда каждое общество ударилось в свои локальные ценности; когда каждый политический игрок играет исключительно по своим правилам, а не общим принципам.
Однако мир хаоса и противоречий не может длиться вечно, иначе в реальности не за горами последняя страница истории. Именно поэтому в этом мире противоречий должны рождаться истоки нового летоисчисления в виде новых стандартов существования человека в этом мире. Под стандартами в данном случае понимаются основополагающие ориентиры в определении бытия человека и восприятия мира как такового. Возврата к прежней классике невозможно во всем – как к философской классике, так и классике морали и права, искусства и культуры. Важно само осознание неизбежности в выработке новых стандартов бытия и понимания того, что кризис рационализма собственно и привел к выдвижению вариативности как подхода ко всем проявлениям человеческой сущности. Постмодерн с его фрагментарностью сознания и есть реализация кризиса рационализма. Именно поэтому в качестве спасительной соломинки в процессе обретения своего «я» в обществах и государствах, народах и культурах обратились к своим архетипам.
Обращение каждого народа к своему архетипическому – это один из путей развития. Другой – это форматирование новых стандартов понимания всех основных областей человеческого существа и деятельности, которое будет принято в мире в целом и которое обусловит рельсы переформатирования мирового порядка. Это сродни новому сотворению мира на общечеловеческом уровне. Это кажется неподъемной задачей, но темпы исторического времени в период кризисов значительно ускоряются, при этом высвобождая энергию для совершения чего-то поистине значительного и востребованного самой ситуацией. Без выработки таких ориентиров хаос по глубине и масштабности может превзойти меру допустимости, а система ценностей перестанет функционировать. Именно поэтому эпоха кризисов помимо экономического дна, социального и политического беспредела, обратной стороной имеет возможность взрыва духовно-интеллектуального напряжения. В этом смысле накал страстей может проявиться в рождении истин, способных выступить в роли если не императивов, то хотя бы ориентиров существования человека в этом мире.
Это означает, что мы живем не просто в эпоху перемен, мы живем в эпоху переформатирования отношений как постепенной реализации новых стандартов жизнепонимания. Последние явления пандемии и войны как нельзя лучше продемонстрировали, что переформатирование не грядет, оно уже осуществляется. В истории человечества волны демократизации и силы всегда чередовались, однако в настоящем изменения несут в себе совершенно другой потенциал. Это апофеоз кризиса рационализма как парадигмы существования человека в этом мире. Становится страшно жить, но жить в страхе долго невозможно, поскольку страх разъедает в человеке все самое важное. Жизнь без страха же возможна при полном понимании существа перемен и осознании необходимости нового пути. Философия нового века не подоспела вовремя, поскольку не приходило осознание масштабности, кардинальности и глобальности перемен, которые требуют новой постановки не проблемы, а самого категориального аппарата, способного обозначить новые горизонты человека и мира в той реальности, которая нас окружает.
Жылдыз Урманбетова, доктор философских наук, профессор
