(5 мая день ее рождения, взята из книги «Мы – кыргызы»)
Несравненной, неповторимой звезде кыргызского искусства – знаменитой балерине Бюбюсаре Бейшеналиевой – в этом году исполнилось бы 95 лет. А прожила великая балерина всего 47 лет. Для здоровой женщины – это возраст расцвета её физических и духовных сил. Увы, умерла она от неизлечимой болезни – рака.
В кыргызском балете она была и остается чудом в единственном экземпляре. Легенды, гении, талантища в других жанрах литературы и искусства были. А Бейшеналиевой – нет.
Мне посчастливилось побывать дважды на её спектаклях. Впервые в своей жизни я посетил балет Раухвергера «Чолпон» и был поражен тем, что уродливая, лохматая и злая старуха вдруг превращалась в ослепительную красавицу, волшебницу Айдай. Видел за бесподобной красотой Айдай адский труд танцовщицы, видел, как бьет пот в каскаде бешеных ритмов. Она вся мокрая. В порывистых движениях все чаще забрасывает свои смоляные волосы назад. Пожар собственного танца зажигает её все более и более. Она неустанно действует – ворожит, карает, мстит, надвигаясь через всю сцену, как бы сражаясь с самим Сатаной.
…Великий физик П.Л. Капица, увидев танцующую в балете «Болеро» Майю Плисецкую, сказал ей: «В Средние века инквизиторы сожгли бы вас на костре, как ведьму». Увидел бы ученый Бейшеналиеву в роли Айдай, думается, повторил бы эти же свои слова и в её адрес.
Второй спектакль, который я посетил – «Лебединое озеро» Чайковского, где Бюбюсара колдовала над образом «Умирающего лебедя». С ним связана вся балетная жизнь балерины: в 1960–1970 годы она станцевала эту миниатюру десятки, сотни раз…
За 30 сценических лет выдающаяся балерина создала на кыргызской балетной сцене галерею незабываемых и пленительных женских образов из классического и отечественного репертуара. Среди них Одетта и Одиллия в «Лебедином озере», Китри в «Дон Кихоте», Тао-Хоа в «Красном маке», Зарема и Мария в «Бахчисарайском фонтане», Сильфида в «Шопениане», Джульетта в «Ромео и Джульетте» и другие.
Фильм-балет «Чолпон», снятый на киностудии «Ленфильм», сразу после декады в 1958 году вошел в золотой фонд советского и кыргызского кино и обошел экраны 104 стран. Образ Айдай, созданный Б.Бейшеналиевой, стал своеобразным эталоном национального исполнительского мастерства и открыл зарубежному зрителю кыргызский балет.
Жизнь Бюбюсары была многообразной и творчески насыщенной. Она вела большую педагогическую и общественную деятельность, неоднократно избиралась депутатом Верховного Совета СССР и Киргизской ССР. Многие годы преподавала во Фрунзенском музыкально-хореографическом училище им. Мураталы Куренкеева. Ее талант, обаяние, доброта, душевность, чувство ответственности притягивали к ней детей и взрослых.
В 1958 году она была удостоена почетного звания народной артистки СССР, а в 1970 г. за исполнение роли Асель ей была присвоена Государственная премия Киргизской ССР имени Токтогула. Она была награждена многими государственными наградами: орденами Трудового Красного Знамени, «Знак Почета», медалями, почетными грамотами.
Да, обидно, что Бюбюсара умерла так рано, безвременно. Но все-таки она счастливая женщина. Судьба одарила её двумя бесценными дарами: талантом балерины мирового уровня и большой, страстной любовью великого Айтматова, теперь уже ставшего национальной святыней кыргызского народа.
Чынгыз Торокулович писал: «Была в моей жизни и счастливая незабываемая встреча с Любовью, захватившей меня всего! Мы не искали друг друга. Все произошло как бы само собой. И эта нежданная встреча стала для меня самым дорогим даром судьбы. Женщина, осветившая мою жизнь, была звезда кыргызского искусства, знаменитая балерина Бюбюсара Бейшеналиева.
Раньше мы слышали друг о друге, но лично знакомы не были. Как-то легко и быстро мы сблизились, почувствовали удивительную взаимную симпатию. Это невозможно передать словами. Наверное, ты не поверишь, если я скажу, что чувства наши вспыхнули мгновенно и запылали, как огонь.
Мы были поражены тем, что не встретились раньше. Вся прежняя жизнь словно отошла на второй план. В мире были только я и она. Она и я…».
Однако любовь Айтматова к Бюбюсаре глубоко трагична. Любовь у него раздвоена на два начала. Дело в том, что у Айтматова была супруга, незабвенная Керез эже, замечательная женщина, любимая сноха еще живой Нагимы апа, дети. В то же время буквально в соседнем подъезде дома он находит свою, говоря словами Г. Маркеса, «коронованную богиню» – Бюбюсару.
Нет сомнения в том, что именно свою двойную любовь и свое раздвоение в любви Айтматов изобразил в романе «И дольше века длится день». У Едигея, с одной стороны, любимая жена – Укубала и дети, с другой – вдова репрессированного друга Абуталипа Зарипа и их дети, которые противоборствуют в его душе, утверждая безысходный трагизм его любви.
Приведем из романа те страницы, где Любовь Едигея к обеим женщинам безупречна.
«С тех пор как они поженились, Едигею в море все время хотелось побыстрее вернуться домой. Он любил Укубалу. Он знал, что она его тоже ждет. Более желанной женщины для него тогда не было. Ему подчас казалось, что он существует, собственно, для того, чтобы все время думать о ней, вбирать, накапливать в себе силу моря и силу солнца и отдавать затем себя ей, ждущей его жене, ибо из этой отдачи возникало обоюдное счастье, сердцевина счастья – все остальное, внешнее лишь дополняло и обогащало их счастье, их взаимное упоение тем, что было даровано ему солнцем и морем».
А вот описание любви Едигея к Зарипе: «Он уже не мог отделить себя от них. Изо дня в день он жил теперь судьбой этих ребят и Зарипы. И тоже был в напряженном ожидании – что теперь будет с ними, и тоже был в молчаливом отчаянии – как теперь быть им. Но ко всему этому он еще постоянно думал, все время мучительно думал: а как быть самому, как сладить с собой, как заглушить в себе голос, зовущий к ней? Нет, он не находил никакого ответа... Не предполагал он никогда, что придется столкнуться в жизни и с таким делом...
Много раз намеревался Едигей признаться ей, сказать откровенно и прямо, как любит ее и что готов все тяготы ее взять на себя, потому что не мыслит себя отдельно от них, но как было это сделать? Каким образом? Да и поймет ли она его? Совсем ведь женщине не до этого, когда такие беды обрушились на ее одинокую голову, а он, видите ли, полезет со своими чувствами! Куда это годится? Постоянно думая об этом, он мрачнел, терялся, ему стоило немалых усилий оставаться внешне таким, каким ему подобало быть на людях».
В отсутствие Едигея Зарипа с детьми скрытно и в неизвестном направлении уезжают навсегда. Потрясение, испытываемое Едигеем в связи с этим событием, невозможно читать без душевного содрогания.
«Без шапки, без шубы, с пылающей кожей на лице и руках, брел он в темноте, волоча бич, и вдруг почувствовал полное опустошение, бессилие. Он упал на колени в снег и, согнувшись в три погибели, крепко обнимая голову, зарыдал глухо и надсадно. – Нет Бога! Даже он ни хрена не смыслит в жизни! Так что же ждать от других? Нет Бога, нет его! – сказал он себе отрешенно в том горьком одиночестве среди ночных пустынных сарозеков. До этого он никогда не говорил вслух такие слова.
И плыла Земля на кругах своих, омываемая вышними ветрами. Плыла вокруг Солнца и, вращаясь вокруг оси своей, несла на себе в тот час человека, коленопреклоненного на снегу, посреди снежной пустыни. Ни король, ни император, никакой иной владыка не пал бы на колени перед белым светом, сокрушаясь от утраты государства и власти с таким отчаянием, как сделал то Буранный Едигей в день разлуки с любимой женщиной... И плыла Земля...».
Мужская трагедия Едигея в полной мере отражает трагизм любви самого Айтматова. Как-то Мухтар Шаханов спрашивал его: «Очевидцы утверждают, что на траурных проводах в Театре оперы и балета Вы рыдали во весь голос. Один из тогдашних руководителей республики, потеряв всякое терпение, вроде бы приказал окружению: «Да уймите же его, наконец!».
Странно и даже невозможно было видеть проявление откровенного человеческого горя этим людям, боявшимся проронить слезу даже на похоронах собственной жены, с которой прожита вся жизнь, дабы не потерять авторитет. Большим было Ваше чувство, если в период тоталитарного общества Вы, известный человек, занимающий высокий пост, женатый коммунист, прилюдно дали выход своему безмерному горю из-за смерти любимой женщины».
Я помню, как во время одной из моих задушевных бесед с крупнейшим кыргызским поэтом Суюнбаем Эралиевым он сказал по этому поводу: «Бюбюсара была удивительной личностью, в которой естественным образом сочетались красота, ум и все качества истинной кыргызской девушки.
В свое время я, как и многие другие поэты, посвятил ей стихи. Безвременная кончина Бюбюсары потрясла весь кыргызский народ и всех почитателей ее таланта. Я наслышан, что их соединяла огромная чистая любовь. На похороны Бюбюсары Чингиз пришел одетый во все черное, с опухшими глазами. Не скрывал Чингиз своих слез. Некоторым из присутствовавших это очень не нравилось. Повсюду слышался шепот: «Хоть бы постеснялся, женатый ведь человек, отец семейства. Я же стоял и с гордостью думал о нем: «Как велик Чингиз в литературе, так же велик и в истинно мужской ипостаси, достойно провожая любимую женщину в последний путь!».
Ж. Сааданбеков
Почетный академик НАН КР
Лауреат международной Сократовской Премии
«Имя – в науке»
