В Кыргызстане внесение изменений в Конституцию становится привычкой, обусловленной стремлением властвующих политических сил как можно дольше оставаться у власти, но совсем не задачами обеспечения устойчивого и стабильного развития страны, о чем заявляется каждый раз, когда их вводят. При этом всем прекрасно известно, что Конституция всего лишь формально закрепляет определенную систему государственного управления, а реализовывают эту систему на практике конкретные личности, общественные группы и политические объединения. И частые внесения в нее изменений, пусть даже самых правильных и своевременных, ведут к снижению до нуля ее юридической силы, а не к совершенствованию и, соответственно, укреплению государственности. Такая нестабильность не дает устояться определенным правилам политической игры, а значит, оставаться Конституции законом. Как, собственно, и то, что за 25 лет независимого существования не появилось личностей, общественных групп или политических объединений, нацеленных на закрепление конкретной системы государственного управления, а не на то, чтобы прийти к власти с целью простой наживы, что во многом объясняется отсутствием строгих правил, которые нельзя менять каждые пять лет. Но такие люди и политические силы могут появиться, и это произойдет тогда, когда добиваться успеха в политической борьбе и в управлении государством можно будет, только приводя свои действия в соответствие с постоянными и строгими правилами, закрепленными в Конституции.

В России, как оппозиция, так и власть, признавая крайнюю необходимость конституционных изменений, в настоящее время отказываются от этого, зная, что при частом внесении изменений в Конституцию происходит ее девальвация – фактическая утрата ею силы закона, когда она превращается в простое орудие политической борьбы. Они боятся внесения изменений в Конституцию превратить в прецедент и в привычку. Здесь под прецедентом имеется в виду получение политическими силами неписаного права при приходе к власти менять Конституцию в своих интересах, а под привычкой – ожидаемые объяснения ими причин своего неумения эффективно управлять государством несовершенством основного закона. И правильно боятся, ибо в странах, в которых Конституция является основным законом, именно в ней закрепляются правила политической борьбы, и превращение внесения изменений в Конституцию в прецедент фактически означает изменение правил политической борьбы в интересах той или иной политической силы, что равносильно расшатыванию устойчивости государства. В случае же с Кыргызстаном – в препятствование тому, чтобы устоялась определенная система государственного управления, а значит, в препятствование становлению страны как государства.

Вносимые ныне властью Кыргызстана изменения в Конституцию ничего не дадут, кроме как ее дальнейшее девальвирование. Из-за того, что эти изменения вводят путаницу в систему государственного управления, они приведут не к авторитаризму, как утверждают оппозиционно настроенные к власти политические силы, а к простой деградации государственной власти – по-другому, как образно отмечает мой приятель-юрист, к «колхозизации» государственных органов. Некоторые ошибочно полагают, что при А. Акаеве и К. Бакиеве в стране был установлен авторитаризм путем внесения изменений в Конституцию. Но при них был не авторитаризм, а простое коррупционное использование государственной власти в личных, групповых и семейных интересах, ибо авторитаризм больше связан со стилем и способом управления конкретного правителя, а не с конституционно закрепленной системой государственного управления. Почему связан со стилем и способом управления конкретного правителя – потому, что причиной авторитаризма является чрезмерно волевая настроенность правителя на управление государством, а не на удержание власти и наживу, как было в нашей стране. В этом отношении ярким примером авторитаризма являются правления И. Каримова и Н. Назарбаева, у которых по конституции не было большей власти, чем у А. Акаева и К. Бакиева.

В самом деле, вчитываясь в Справку-обоснование и сам проект Закона КР «О внесении изменений в Конституцию Кыргызской Республики», вынесенный 29 июля этого года на широкое обсуждение, невольно задаешься вопросом: зачем всё это? Судите сами, в Справке-обосновании, где говорится о том, что «отдельные проблемы в конституционных положениях невозможно урегулировать без внесения изменений в Конституцию», не дается объяснений, почему невозможно их урегулировать. При указании на то, что «в последние шесть лет в мире произошли такие изменения, которые не могли быть учтены в дни подготовки Конституции», не перечисляются, хотя бы в обобщенном виде, эти изменения и не обосновывается, почему они должны быть учтены в Конституции, а не в других законах. Отмечается также, что предлагаемые изменения коснутся «отражения в Конституции высших ценностей» и это предполагает приведение статей Конституции в соответствие с этими ценностями, – но в самом проекте Конституции они просто тупо перечисляются, причем без представления конкретных механизмов, посредством которых они будут влиять на действие статей Конституции. Ну, неужели непонятно, что такое примитивное понимание «отражения в Конституции высших ценностей» может превратить этот главный юридический документ страны в посмешище?! И почему инициаторы внесения этих изменений так стремятся зафиксировать уровень своего интеллекта именно в Конституции? Разве для этого не достаточно других, менее значимых документов, к примеру, утвержденного президентом – наверное, после внимательного его прочтения – закона о выборах руководителей вузов республики, в котором ректором может стать человек, получивший меньшее количество голосов из трех набравших наибольшее количество голосов кандидатов. Невольно спрашиваешь себя, можно ли вообще доверять власти, принимающей такие законы, вопросы внесения изменений в Конституцию?!

Как не задавать себе таких вопросов, когда по проекту Закона КР «О внесении изменений в Конституцию Кыргызской Республики» изменения вносятся в 26 статей из 114 статей Конституции (http://kenesh.kg/ru/article/show/407/%D0%9D). При этом эти изменения выглядят так: убирается не меняющее сути статей одно слово из п. 1 ст. 86, п. 1 ст. 96, часть предложений из п. 2 ст. 41, п. 7 ст. 89, п. 2 ст. 102 и, наоборот, добавляется одно слово в п. 7 ст. 97. Также, как утратившие силу, убираются п. 3 ст. 96 и п. 5 ст. 97. Заменяются слова: «одной трети» на «менее половины» в п. 4 ст. 64; «одной трети» на «большинством не менее чем половины голосов» в п. 8 ст. 74; «большинством» на «двумя третями» в п. 4 ст. 85 и слово «законом» на «законодательством» в п. 4 ст. 93, а также «Совет обороны» на «Совет безопасности» в п. 9 ст. 64. Не меняя сути, переформулируются п. 3 ст. 6, п. 5 ст. 20, п. 2 ст. 24, п. 5 ст. 36, п. 2 ст. 50, п. 2 ст. 72, п. 3 ст. 80, п. 2 ст. 81. Переформулируются, не меняя сути статей, с добавлениями п. 2 ст. 20, п. 5 ст. 87, п. 3 ст. 93, п. 5 ст. 95, п. 7 ст. 97, п. 1 и 6 ст. 104. Все эти изменения нельзя считать изменениями, тем более направленными на решение проблем, обозначенных в Справке-обосновании, кроме как простой корректировкой текста. Где это видано, чтобы референдумом проводили корректировку текста Конституции!

Кроме вышеобозначенных изменений – если их вообще можно назвать изменениями – и высших ценностей в Конституцию вводится право на освобождение от уголовной ответственности за давностью совершения преступления (п. 7 ст. 26), что можно было бы вполне законно зафиксировать в Уголовном кодексе, а не в Конституции. В п. 3 ст. 64 добавляется: представление президентом Жогорку Кенешу на освобождение от должности судей Верховного суда и Конституционной палаты, а также освобождение их от должности местных судей по предложению дисциплинарной комиссии при Совете судей. В действующей Конституции эта процедура осуществляется по предложению Совета судей. Спрашивается, что меняется от того, что предложение исходит от дисциплинарной комиссии при Совете судей, а не от самого Совета судей?! И это называется конституционная реформа судебной системы?! – а не глупость ли это, возведенная до уровня конституционного законодательства. В п. 3 ст. 70 добавляется абзац, определяющий процедуру выхода из коалиции парламентского большинства, т. е. то, что должно быть предусмотрено в регламенте работы Жогорку Кенеша, – непонятно, зачем это вносится в Конституцию.

В п. 3 ст. 72 предусматривается право депутата, назначенного на должность премьер-министра или вице-премьер-министра, на сохранение своего мандата и права голосования на пленарных заседаниях Жогорку Кенеша, а также право на восстановление его депутатских полномочий в полном объеме после его освобождения или прекращения исполнения обязанностей премьер-министра или вице-премьер-министра. Эта трогательная забота инициаторов внесения изменений в Конституцию – депутатов нынешнего созыва – о самих себе и о своем трудоустройстве, а не о благополучии людей является самым опасным из всех предлагаемых нововведений, поскольку оно нарушает принцип разделения властей и превращает правительство в один из отделов аппарата Жогорку Кенеша. Это предлагаемое нововведение является ярким проявлением представителями политической силы, находящейся у власти, сверхцинизма и полного пренебрежения интересами людей, народа и страны.

П. 5 ст. 87 переформулируется добавлениями, по которым премъер-министр освобождает от должности члена правительства своим решением, но после консультации с лидерами фракций парламентского большинства, если президент в течение 5 рабочих дней не издает указ о его освобождении. И еще: кандидат на вакантную должность правительства, представленный премьер-министром и одобренный Жогорку Кенешем, в случае если президент не издает указ о его назначении в течение 3 дней, считается назначенным на эту должность. Данное изменение вообще выходит за рамки здравого смысла! В самом деле, становится ли правительство более самостоятельным, когда оно консультируется с лидерами фракций коалиции парламентского большинства, а не ждет указа президента. Не дождавшись указа президента, выносить решение или считать вопрос решенным – это просто беззаконие! Следовательно, данное нововведение не приведет к усилению полномочий премьер-министра (как, например, при получении им права самостоятельно формировать состав правительства), как утверждают инициаторы, представители власти и лидеры оппозиции, а распространит беззакония в высшую власть и породит конфликт между ветвями власти.

К числу таких крайне вредных нововведений относится и вводимое в п. 9 ст. 97 дополнение. Данное нововведение превращает Конституционную палату в юридический отдел администрации президента и аппарата Жогорку Кенеша, так как окончательное решение о наличии в законе противоречий с Конституцией Конституционная палата может принять только после согласия с ней президента и Жогорку Кенеша. Зачем нужна такая Конституционная палата, если у неё полномочий не больше чем у юридического отдела? Просто абсурд!

Остальные предлагаемые изменения, считающиеся направленными на реформирование судебной системы, в действительности абсолютно не меняют положения дел в этой сфере. К примеру, добавление подпункта 8-1 в п. 8 ст. 94, по которому «лицо, претендующее на должность судьи, обязано письменно отказаться от права на тайну переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений на период пребывания в должности судьи», ввиду специфики работы судьи можно было бы включить в его трудовое соглашение. Ничего не меняет и добавление в п. 2 ст. 95 того, что в случае нарушения судьей требований безупречности судья освобождается от должности по предложению дисциплинарной комиссии при Совете судей, а судьи Верховного суда и Конституционной палаты освобождаются от занимаемой должности Жогорку Кенешем по представлению президента, но не имея на это в качестве основания предложения Совета судей, как предусмотрено в ныне действующей Конституции. Не повлияет на ситуацию и добавление в этот же пункт того, что освобожденный по этим причинам судья «не имеет права занимать в дальнейшем государственные должности и лишается права пользования льготами». И что может поменять объединение п. 4 и п. 6 ст. 94 в один пункт, в котором отстранение от должности, привлечение судей к уголовной и административной ответственности допускается с согласия дисциплинарной комиссии при Совете судей, а не самого Совета судей, как было до этого.

Досадно то, что во вносимых в Конституцию поправках представители власти, оппозиции и гражданского общества видят усиление полномочий правительства. А «временное правительство» заявляет, что «предлагаемые поправки по укреплению и увеличению полномочий выводят правительство из-под контроля Жогорку Кенеша и органов прокуратуры», когда, наоборот, при принятии этих поправок может произойти слияние законодательной власти с исполнительной и судебной, так как правительство фактически превращается в одну из структур парламента, а Конституционная палата – в юридический отдел администрации президента и аппарата Жогорку Кенеша. Наносится непоправимый урон государственности Кыргызстана! Досадно и то, что ты не можешь ничего сделать, когда дорвавшиеся до власти и уверовавшие в свою безнаказанность люди ради достижения своих интересов приносят в жертву интересы народа и государственного становления страны.

Что ж, если они хотят зафиксировать свои истинные намерения в Конституции и превратить Основной закон в ничего не значащую бумажку, то, как говорится, флаг им в руки!