Начавшаяся летом 2016 года ожесточенная дискуссия вокруг нормы статьи 41 Конституции 2010 года о том, что в случае признания международными органами по правам человека «...нарушения прав и свобод человека Кыргызская Республика принимает меры по их восстановлению и/или возмещению вреда.» нашла свое продолжение после январского (2017 г.) решения Чуйского областного суда в отношении Азимжана Аскарова. Одна сторона утверждает, что власти Кыргызстана обязаны безоговорочно исполнить решение Комитета ООН по правам человека (далее-Комитет) по делу А.Аскарова и выпустить его на свободу незамедлительно. Другая сторона ставит под сомнение «обязательность и безоговорочность» исполнения решения Комитета.
Пока стороны спорят, серьезные имиджевые «потери» несет Комитет ООН по правам человека. Летом и осенью 2016 года Комитет в информационном пространстве Кыргызстана предстал в качестве суда последней инстанции, чьи решения окончательные и обжалованию не подлежат. В этом образе он продолжает оставаться, несмотря на то, что Конституция 2016 года уже не содержит такой нормы.
В результате, большинство населения искренне полагает, что Комитет «бесцеремонно» вмешивается во внутренние дела Кыргызстана и с беспокойством ожидает, что «многотысячный» контингент осужденных, последовав примеру А.Аскарова будет добиваться своего освобождения.
Поэтому важно отметить, что Комитет ООН по правам человека не ставит перед собой таких целей и задач. Так, на официальном сайте Управления Верховного комиссара ООН по правам человека (далее – УВКПЧ) (http://www.ohchr.org) указано, что Комитет наблюдает (на англ. «that monitors») за выполнением Международного пакта о гражданских и политических правах (1966 г.) и факультативных протоколов к нему. Данные документы определили полномочия и порядок работы Комитета.
Напомним, что Комитет выполняет четыре важнейших обязанности:
1. получает и рассматривает доклады государств-участников;
2. готовит замечания общего порядка, целью которых является оказание помощи государствам-участникам;
3. получает и рассматривает индивидуальные жалобы или «сообщения» отдельных лиц, утверждающих о том, что государство-участник нарушило их права по Пакту;
4. может рассматривать жалобы государства-участника на несоблюдение другим государством-участником, своих обязательств.
Как получилось, что Комитет вдруг предстал в виде «монстра», угрожающего безопасности страны? Кто открыл «ящик Пандоры»? Вины Комитета здесь нет. На наш взгляд, были допущены две ошибки.
Первая ошибка была допущена когда в Конституцию 2010 года был введен термин «международный орган по правам человека». УВКПЧ, в соответствии с Пактами, использует термин «договорные органы по правам человека». Под ними понимаются «...комитеты независимых экспертов, которые наблюдают за выполнением основных международных договоров в области прав человека» (http://www.ohchr.org). Также, закон «О международных договорах Кыргызской Республики» говорит, что «международная организация – означает межгосударственную, межправительственную организацию, которая была учреждена путем заключения соответствующего международного договора;». Следовательно, надо было вводить термин «договорной орган по правам человека». Между тем, споры дали жизнь разным «конспирологическим теориям» - от заговора «жидо-масонов» до посягательства на суверенитет государства. Отмена данной нормы в Конституции 2016 года не привела к отмене этих теорий, наоборот, они разрастаются и дополняются новыми сюжетами.
Вторая ошибка допущена путем придания комитетам несвойственной им функции судебной власти – выносить окончательное и безоговорочное решение, обязательное к исполнению. Из официального разьяснения УВКПЧ, изложенном в «Гражданские и политические права: Комитет по правам человека. Изложение фактов № 15 (Rev.1)» (http://www.ohchr.org/) следует, что Комитет «...не наделен независимыми функциями по выяснению фактов; он лишь занимается рассмотрением всей письменной информации, представленной ему автором жалобы и соответствующим государством-участником.»
В Факультативном протоколе не предусмотрена процедура по распределению бремени доказывания, как например, в Европейском суде по правам человека. Далее, говорится, что Комитет «...принимает факты в изложении жертвы, если он не получает какой-либо информации от соответствующего государства или если государство лишь огульно опровергает представленные утверждения. Комитет обычно принимает конкретные опровержения государством некоторых фактов, если жертва не в состоянии представить документальные доказательства в поддержку собственных утверждений.» (Гражданские и политические права...)
Если Комитет приходит к выводу о наличии нарушения, «...государству-участнику предлагается устранить это нарушение в соответствии с содержащимся в пункте 3 статьи 2 Пакта обязательством обеспечить эффективное средство правовой защиты в случае нарушений Пакта.» При этом «Рекомендуемая мера по устранению нарушения может иметь конкретную форму, например выплату компенсации, отмену или изменение того или иного закона и/или освобождение задержанного лица.» (Гражданские и политические права...)
Существует норма о том, что страна-участник договора «...берет на себя обязательство принимать необходимые меры для обеспечения всеобщего пользования правами, закрепленными в соответствующем договоре.» (Гражданские и политические права...)
Таким образом, в тексте Пакта и дополнительных протоколов отсутствует норма о том, что решения Комитета являются окончательными, не подлежат обжалованию и должны безоговорочно исполняться.
Сейчас уже не важно, кто открыл "ящик Пандоры", кому и зачем понадобилось наделять договорные органы – комитеты экспертов функцией высшей и последней судебной инстанции. Сейчас важно донести до населения два основных посыла.
Первый – Комитет ООН по правам человека не вмешивается во внутренние дела страны, и не выполняет ни судебной, ни полицейской функции.
Второй – массовое обращение осужденных в Комитет не имеет под собой основания, т.к. существуют критерии приемлемости, изложенные в Факультативном протоколе и закрепленные в правовой практике Комитета.
Есть еще один вывод – возможно, что корень «ожесточенного» противостояния между правозащитниками и чиновниками, который сегодня наблюдается, лежит в разном толковании исполнения решений Комитета.
Одна сторона полагает, что решения подлежат безоговорочному исполнению, а другая сторона считает, что на рекомендации следует своевременно реагировать, направляя письменное разъяснение своих действий. У каждой стороны свои аргументы, поэтому остальным остается наблюдать за дискуссиями, но только до тех пор пока дискуссии не начнут наносить имиджевые «потери» третьим лицам и организациям. Как бы то ни было, в последней истории с А.Аскаровым сочувствие вызывают госорганы, которые при любом исходе дела будут назначены «виновными» и А.Аскаров, которому дали призрачную надежду на освобождение.
Шерадил Бактыгулов,
политолог.
