Добавить свою статью
10 Мая 2018
Переплетение судеб: Мухтар Ауэзов, Саякбай Каралаев и Чингиз Айтматов
Посвящается 90-летию Чингиза Айтматова

Издание в 1958-году первого четырехтомного более или менее полного варианта эпоса «Манас» стало своеобразной новейшей победой великодушного Манаса и его сорока сподвижников – кырк-чоро, одержанной после длительной и кровопролитной борьбы, как в переносном, так и в прямом смысле этого слова, уже в ХХ веке. С божьей помощью и при поддержке таких верных своих современных сподвижников, как Саякбай Каралаев, Кусеин Карасаев, Касым Тыныстанов, Исхак Раззаков, Мухтар Ауэзов, Болот Юнусалиев и многие другие.

Стоит ли говорить о том, что в самом что ни на есть эпицентре этой затяжной, изматывающей нервы и все душевные и физические силы борьбы постоянно, волей-неволей приходилось находиться Саякбаю Каралаеву, - начиная с конца 20-х годов вплоть до выхода этой книги, то есть, около тридцати лет. Ибо, судьба его самого, начиная с той еще загадочной юношеской поры, когда избрав его среди великого множества людей, совсем ненадолго посетили великодушный Манас со своими сподвижниками – кырк-чоро, стала неразрывной с дальнейшей судьбой эпоса «Манас». На этом долгожданном пути к победе сложили свои жизни и головы лучшие сыновья кыргызского народа. Согласно воспоминаниям Кусеина Карасаева, еще в середине 30-х годов прошлого века, после того, как подготовленная к изданию рукопись эпоса была отвергнута, как буржуазно-националистическое по своей сути произведение, в научных кругах стало опасным явлением даже мимолетное упоминание об эпосе «Манас». И только Саякбай, ничего и никого не боясь, как ни в чем не бывало, продолжал по-прежнему жить верным к великодушному Манасу.

Действительно, к тому времени, отнять Манаса у Саякбая было бы равнозначно к отнятию жизни у него самого. Скорее всего, после продолжительных проработок и различных безуспешных акций те же самые бдительные борцы с буржуазным национализмом сами окончательно поняли, что бороться с народным фольклорным творчеством, насквозь проникшим в жизнь и сознание народа, дело абсолютно бесполезное. Уничтожить «Манас» можно было бы только после того, как предварительно уничтожив при этом весь кыргызский народ до единого. Естественно, такое поголовное истребление народа не входило в планы даже самых отъявленных кровопийц, которые, пользуясь ложными доносами и клеветой завистливых людей – зачастую, своих же собратьев и сородичей, - к тому времени успели уничтожить почти весь цвет нации. Лишь единицы уцелели от тех кровавых репрессий подобно Кусеину Карасаеву. Среди тех чудом уцелевших был и великий казахский писатель, большой знаток фольклора тюркоязычных народов Мухтар Ауэзов. Сейчас уже, задумываясь задним числом о судьбах тех выдающихся личностей, жизнь и смерть которых были тесно переплетены с судьбой эпоса «Манас», видя через какие жестокие жерновы кровавых политических репрессий они прошли, невольно поражаешься: может быть, сам Бог и великодушный Манас оберегали их от безвременной гибели? Зная, что они должны выжить во имя будущего эпоса «Манас», что им еще предстоит с верой и честью служить ему, охраняли их своим невидимым крылом даже в то время, когда они неосознанно стояли уже на краю гибели? Ныне лишь немногие люди знают о том, что в 1929-году тогда еще совсем молодой казахский писатель Мухтар Ауэзов чудом уцелел от преследовавших себя своих идеологических врагов, намеревавшихся справиться с ним раз и навсегда, скрывшись под покровительством председателя сельского совета Саякбая Каралаева в его родном селе. Спасаясь бегством, он прибыл к своему дальнему родственнику, и так по воле судьбы впервые оказался на берегу Иссык-Куля. По свидетельству известного кыргызского историка, профессора Анварбека Хасанова, как раз в то время, живя попеременно, то в селе Ак-Олон, то в селе Оттук (очевидно, так время от времени меняя свое место проживания из соображений безопасности), Мухтар Ауэзов получил первое широкое представление об эпосе «Манас».

Ауэзов еще в 1922-23-х годах, когда он был вольнослушателем Ташкентского Центрально-Азиатского университета, по свидетельству научного сотрудника «Дома-музея Мухтара Ауэзова» в Алмате Талантбека Акима, впервые выступил с обширным докладом о необходимости изучения богатейшего фольклора, где особое место уделил кыргызскому древнему эпосу «Манасу». Мухтар Ауэзов тогда же через Саякбая познакомился с его близким другом – балбаном-силачом Бёлтуруком. Бёлтурук, то есть, Волчонок, – это было имя, присвоенное ему народом еще в подростковом возрасте. А его настоящее имя и фамилия – Муса Чормонов, - довольно хорошо известны историкам-исследователям эпохи гражданской войны, несмотря на то, что это славное имя уже почти забыто среди народа. Бёлтурук, то есть, Муса еще до революции, отслужив в рядах царской армии, демобилизовался вместе со своим другом казахом. А тот оказался выходцем из родного села великого поэта Абая и Мухтара Ауэзова. Он остался надолго в родном селе своего друга и там же женился. А на свою родину в Иссык-Куль приехал лишь позже, после октябрьской революции и установления советской власти. От общения с этими двумя уникальными людьми - с талантливым от бога сказителем-манасчи и с балбаном-силачом от природы, - молодой казахский писатель получал истинное удовольствие и даже временами забывал, что он сам тут находится в бегстве, во временном, так сказать, изгнании из своей родины. Во время бесконечных душевных бесед со своими новыми кыргызскми друзьями, Мухтар Ауэзов убедился в их необычной судьбе, богатой необычайным жизненным материалом: они оба являлись участниками гражданской войны и, несмотря на относительную молодость, успели повидать в жизни всякое. К тому же, все они трое были почти ровесниками, да и по своему характеру они были похожими -открытыми, добродушными людьми. Вовсе неудивительно, что они сразу же крепко подружились, и эта дружба, начавшаяся в безвыходной и вынужденной отчасти для Мухтара Ауэзова ситуации, длилась чуть больше три десятилетия – вплоть до внезапной, неожиданной кончины Мухтара Ауэзова от легкой, казалось бы, очень простой операции в 1961-году.

По свидетельству Чингиза Айтматова, посетившего Мухтара Ауэзова в московской больнице накануне операции одним из самых последних и побеседовавшего с ним довольно долго, его здоровье не вызывало особого опасения и он был полон оптимизма и творческих замыслов. Некоторые исследователи творчества Ауэзова, судя по дневниковым записям, даже отмечают, что в ту пору у молодого казахского писателя возник замысел создать широкое историческое полотно, охватывающее местом действия всю Среднюю Азию, в частности, Иссык-Кульскую долину. Одним из связующих роман стержнем была бы в нем идея создания народного эпоса. Но почему-то впоследствии этот замысел не был реализован. Смею предположить, что этому глубокому замыслу, требующего от писателя работы с полной отдачей творческих и душевных сил, помешали те же политические бури, которые продолжались вплоть до начала 1950-х годов. То есть, говоря объективно, очень жаль, что у такого крупнейшего таланта, как Мухтар Ауэзов, была возможность спокойно писать свои главные произведения и работать в тихой и творческой обстановке, по большому счету, было очень мало времени - всего лишь около десять лет времени!.. Вполне возможно, что те ранние «Иссык-Кульские материалы» легли в переработанном виде в основу гениального по своему масштабу и художественному уровню романа «Путь Абая».

Сражение за спасение народного эпоса

Как бы то ни было, ясно то, что судьбы Мухтара Ауэзова, Саякбая Каралаева, Чингиза Айтматова и эпоса «Манас» и в дальнейшем не раз пересекались. Порою, как в вышеописанной ситуации, в очень драматической ситуации.
Так было и в 1952-году, когда состоялась Всесоюзная научная конференция, посвященная персонально только эпосу «Манас». В начале июня 1952-года в столицу Киргизской ССР - во Фрунзе съехались почти все видные ученые-фольклористы и крупные специалисты по народным эпосам со всего союза. Казалось, общественно-политическая атмосфера, несмотря на свою внешнюю обманчивость – начало красного лета, благостная пора, - была накалена до предела. Везде и всюду, – начиная от столицы до самых отдаленных горных районов, - в Кыргызстане люди были чрезмерно взбудоражены и среди народа шли разговоры только о будущей судьбе эпоса «Манас». Именно это обстоятельство и вынудило организаторов конференции придать этому заранее запланированному узкому научному мероприятию общественный характер, разрешив принять участие на открытом обсуждении представителям самых широких слоев населения. Дабы читатель мог представить себе полную картину о том времени и общественно-политической обстановке, тут нам следует вкратце совершить экскурс по предшествовавшим к конференции событиям. В 1946-году после долгих препятствий и взаимоисключающих споров, наконец, в Москве была издана книга «Великий поход» - большой отрывок из эпоса «Манас» в переводе Семена Липкина, Марка Тарловского и Льва Пеньковского. Книга вышла в свет в конце октября, то есть, ближе к концу года. Еще не успели окончательно сохнуть типографские краски на красочно иллюстрированной книге, как она сразу же попала в опалу. В 1947-году всесильным главой НКВД (наркома внутренних дел) Лаврентием Берией было заведено придуманное уголовное дело, которое позже было названо «делом врачей». Был установлен тайный круг врачей, которые якобы хотели отравить самого вождя народов – Иосифа Виссарионовича Сталина! А затем выяснилось, что все они являются представителями еврейской национальности. Естественно, сразу же все заговорили об еврейском заговоре и о тайных сионистских устремлениях. Если учесть, что как раз в это время (после пресловутых гитлеровских крематориев и геноцида еврейского народа!) на международной арене шло бурное обсуждение: создать или не создать самостоятельное еврейское государство? - то становится ясно, почему антисемитский вопрос обострился до крайности. Возникает закономерный вопрос: причем тут кыргызский древний эпос? А дело в том, что все вышеназванные трое переводчиков как на подбор оказались представителями еврейской национальности.

Реакционные силы не преминули обратить внимание на этот факт, хотя открыто вовсе не говорилось об этом. В 1948-году антисемитская кампания, развязанная в недрах спецслужб и достигшая своего пика, была плавно перенесена с «дела врачей» на общественно-научные дисциплины и на литературу. Проработка ленинградского литературно-художественного журнала «Звезда», публичное осуждение (а не объективная критика!) произведений Анны Ахматовой, Михаила Булгакова, Михаила Зощенко, как всегда, не ограничилось только столичными (в Москве и Ленинграде) показательно-организованными мероприятиями, а приняли всесоюзный размах. Как водится, некоторые особо ретивые служители идеологии начали выискивать и выявлять «тайных врагов» у себя на родине. Не только вышеназванный русский перевод, но и весь эпос «Манас» некоторые псевдоученые начали называть буржуазно-националистическим произведением, не соответствующим духу времени и общественно-политическим установкам современности. Так вновь всплыли на поверхность имена ранее репрессированных ученых Касыма Тыныстанова и Кусеина Карасаева. А чуть позже – их учеников Зияша Бектенова и Ташима Байджиева. Как выяснилось, если Касым Тыныстанов подготовил подстрочный перевод эпоса «Манас» для перевода Семена Липкина и других вышеназванных московских переводчиков, то Зияш Бектенов написал свой прозаический вариант эпоса «Манас», по мотивам которого, с использованием его сюжета Семен Липкин позже написал свою художественную повесть «Манас Великодушный». Одних только этих фактов, не говоря уж о многочисленных сфальсифицированных и натянутых за уши фактах, было достаточно для того, чтобы в самом начале 1950-года приговорить Зияша Бектенова и Ташима Байджиева на длительные сроки заключения. Одним словом, в самом воздухе уже начал витать грозный знак повторения кровавой репрессии 30-х годов.

20 октября 1950-года на Президиум Академии Наук СССР был вынесен вопрос об определении народности кыргызского героического эпоса «Манас». А в 1951-году кыргызским филиалом Академии Наук СССР в Президиум АН СССР было предложено рассмотрение вопроса о возможности составления объединенного варианта эпоса «Манас». То есть, тем самым кыргызская сторона и защитники эпоса «Манас» как бы пошли на своевременную и своеобразную уступку. Да, может быть, и имеются отдельные варианты и эпизоды, которые дают повод говорить о реакционности и буржуазном национализме, словно говорили они, но ведь существуют великое множество вариантов народного эпоса, и почему бы не отобрать среди них самые лучшие образцы и издать их в книжном виде? Москва пошла навстречу к таким пожеланиям и, наконец, 21-января 1952-года Президиум Академии Наук СССР принял решение обязать Кыргызский филиал АН СССР провести вышеназванную научную конференцию, посвященную эпосу «Манас». В течение следующих четырех месяцев, - с февраля по июнь – шла подготовительная работа. Страницы всех республиканских газет и журналов запестрели статьями об эпосе «Манас». Весь народ, вся общественность вот уже больше года говорили и спорили только об эпосе «Манас». И вот, теперь все эти разговоры и споры вышли на финишную прямую. Настал, как говорится, час «икс». Быть или не быть? – этот гамлетовский вопрос стоял ребром перед древним кыргызским народным эпосом «Манас», пережившим до этого тысячелетие и самые разные эпохи. Нетрудно, наверное, понять, насколько близко к своему сердцу воспринял все эти нескончаемые ожесточенные споры и обсуждения по поводу народности эпоса «Манас», которые велись в обществе на разных уровнях, Саякбай Каралаев. Он в той судьбоносной ситуации был одним из тех немногих людей, болеющих за «Манас» и за его будущее всей душою, которых можно было бы посчитать на пальцах, готовых пойти на все ради сохранения эпоса «Манас».

Впрочем, вся кыргызская общественность, как написано выше, к моменту открытия конференции была накалена до точки кипения. Может быть, именно этим объясняется то, что научное обсуждение было проведено открыто и приняло общественный характер. На бурном, ожесточенном обсуждении, участники сражались бескомпромиссно, отстаивая свои взгляды. На обсуждении, длившемся четыре дня подряд, – с 6-июня по 10-июня 1952-года, - приняли участие самые разные слои населения, начиная с крупных знатоков фольклорного творчества, до особо и не разбиравшихся в тонкостях литературы, но, тем не менее, искренне любивших эпос «Манас» и болевших за него всей душою специалистов разных отраслей. Думается, такие большие знатоки эпоса «Манас», как Мухтар Ауэзов, Кубанычбек Маликов, Болот Юнусалиев, Тугельбай Сыдыкбеков, Самар Мусаев, и другие не зря настояли на открытом проведении обсуждения народности эпоса «Манас». Здесь таилась маленькая хитрость: в случае поражения и провала их совесть осталась бы чистой, поскольку они прилюдно продемонстрировали все, что зависело от них, и сделали все, что было в их силах против государственной бездушной машины. Но с другой стороны, им всем, заранее знавшим свое заведомо проигрышное положение, необходимо было в своих выступлениях опираться на общественную поддержку. А общественная поддержка, прямо скажем, была чрезвычайно высокой. В огромный зал, рассчитанный на тысячу с лишним человек, люди не вместились и стоя во весь рост, весь день на проходах и на балконах, внимательно слушали речи всех выступавших. И на второй, на третий день продолжалось то же самое... Лишь на третий, предпоследний день открытой научной конференции, когда окончательно стало ясно, что чаша весов все-таки, в конце концов, склонилась на сторону защитников эпоса «Манас», немного спал прежний накал, сменившись радостно-возбужденным, ликующим настроением.

О том, как молодой Чингиз издали наблюдал за Саякбаем

Нам остается только напомнить читателям о том, что среди тех безымянных бесчисленных болельщиков эпоса «Манас», участвовавших на открытой научной конференции находился и студент Кыргызского сельскохозяйственного института – тогда еще никому не известный Чингиз Айтматов. В то время он делал только первые свои шаги в литературе. Его первый литературный опыт начался со статьей, опубликованной в газете «Советская Киргизия» о неточностях в только, что выпущенном «Русско-кыргызском терминологическом словаре». В истории литературной, общественно-политической жизни Кыргызстана это обсуждение осталось как самое широкомасштабное и поистине народное обсуждение. Иной раз, читая материалы той судьбоносной для эпоса «Манас» конференции, следовательно – судьбоносной и для дальнейшего развития кыргызской литературы и искусства научной конференции, я думаю, что если бы тогда было принято другое – антинародное решение, то на всей территории Кыргызстана, в частности, и во Фрунзе произошли бы волнения и вообще непредсказуемые события, нечто похожее на алматинские декабрьские события в 1986 году.

Естественно, все спецслужбы, а также своевременно информированные ими власти были в курсе о чересчур накаленной общественно-политической атмосфере. Именно поэтому, думается, ими было принято благоразумное решение о «компромиссном отступлении», а ярым противникам эпоса «Манас», намеревавшимся совсем скинуть его с арены истории, оставалось лишь в качестве пожеланий и замечаний высказать о «необходимости «очистить» эпос от чуждых народу влияний, космополитизма, панисламизма, пантюркизма и национализма». Помимо общеизвестных, исторических фактов то открытое обсуждение стало знаменательным и своими многочисленными малоизвестными нюансами, на которые тогда, естественно, никто и не обратил внимание. В частности, на той научной конференции молодой студент Киргизского сельскохозяйственного института Чингиз Айтматов впервые издали увидел Мухтара Ауэзова и Саякбая Каралаева. Выступление Мухтара Ауэзова, разнесшего в пух и прах все «аргументы» противников эпоса «Манас», оставило в его душе незабываемое яркое впечатление. Он был восхищен этим высокообразованным, талантливым и мужественным человеком. А Саякбай, скромный с виду маленького роста человек, совсем затерявшийся в несметной людской толпе, со стороны казался совсем растерянным и опечаленным. Но когда на третий день пригласили Сакябая на сцену и предложили его исполнить для слушателей – участников конференции – отрывок из эпоса «Манас», то молодой Чингиз был поражен, как Саякбай мгновенно преобразился неузнаваемо. От его вчерашнего поникшего, растерянного вида не осталось и следа. Он, несмотря на то, что был очень мал ростом, выступая на сцене, казался богатырем-силачом, спустившимся с небес, из мира сказочного, небесного эпоса. В конце его выступления раздался в огромном зале оглушительный гул аплодисментов, которые стали ярким выражением всенародной поддержки эпоса. Молодому Чингизу, как бы ни хотелось подойти в тот момент к Саякбаю, пожать ему руку, и подбодрить его добрыми словами типа, мол, «Не переживайте, Саякбай аба! Ваш «Манас» пережил века. Вот увидите, достойно выдержит и это испытание!», - но он не решился пойти на такое. И это вполне понятно. Ведь молодой, двадцатичетырехлетний Чингиз Айтматов в ту пору был не только никому еще не известным, но и самым обычным, что ни на есть молодым человеком. Более того, немногословный, замкнутый характер выдавал его робость и застенчивость. Он в глубине души был слегка закомплексованным, легкоранимым молодым человеком, как и почти все люди, которым приходилось нести на себе клеймо «сына врага народа», да к тому же, очень бедным и от этого очень страдал в общении с другими людьми, особенно со своими сверстниками и девушками. Именно поэтому, хотя и знал цену доброго слова, как человеку в трудные моменты помогают добрые слова, согревая надолго его душу, он не решился подойти к Саякбаю и пожать ему руку. И никто не смог бы, - даже в самых смелых своих прогнозах, - предсказать в ту пору, что пройдет всего лишь какие-нибудь четыре года и жизнь вокруг изменится неузнаваемо.

После знаменитого доклада Никиты Хрущева об осуждении культа личности Сталина были реабилитированы почти все бывшие политические заключенные, ранее объявленные «врагами народа». А спустя пять лет после той памятной конференции Чингиз Айтматов летом 1957-года стал соседом Саякбая Каралаева по знаменитому писательскому дому на улице Московской, и одним из самых близких к нему по духу людей. Пройдет еще год, и в 1958-году московская весьма популярная в то время «Литературная Газета» опубликует отрывок из его повести «Джамиля» с предисловием Мухтара Ауэзова, озаглавленным «В добрый путь!», чуть позже полностью опубликованной в журнале «Новый мир» и ставшей началом триумфального шествия Чингиза Айтматова по советской и мировой литературе. Кстати, в том доме, где стали соседями Саякбай Каралаев и Чингиз Айтматов, не раз впоследствии бывал и Мухтар Ауэзов. Стены этого исторического дома, наверное, помнят до сих пор голоса и неспешные задушевные беседы этих великих личностей! Впрочем, справедливости ради следует уточнить, что вопреки расхожему, сложившемуся мнению, квартира в том престижном по тем временам доме была выделена не Чингизу Айтматову, как молодому, подающему надежды талантливому писателю, а была предоставлена правительством всей его семье – как членам семьи бывшего высокопоставленного руководителя – несправедливо осужденного и теперь уже реабилитированного. Вот, к примеру, совсем недавно в газетах вкратце, насколько это можно, в нескольких строчках сообщили о том, что умер никому не известный доселе сын Абдыкадыра Орозбекова, - первого президента, так сказать, советского Кыргызстана, - уже глубоким стариком, Озгоруш Абдыкадыров.

Выяснилось, что после ареста отца, осужденного как «враг народа», он вместе с матерью, оставив все свое имущество и квартиру, сбежал к своим родственникам и укрылся в горах. Лишь после реабилитации отца, спустя двадцать с лишним лет, представители власти его с трудом нашли среди далеких баткенских гор и вернули бывшую их квартиру во Фрунзе (ныне Бишкек), где он и прожил всю жизнь, тихо, не высовываясь, вообще не вмешиваясь в политику. Видимо, перепуганный еще в детском возрасте, потрясенный до глубины души человек, зарекся и дал себе слово никогда и ни при каких обстоятельствах не вмешиваться в политику. Как жаль, что при жизни он не успел поделиться даже своими воспоминаниями о своем отце, а ведь эти свидетельства из первых уст могли бы стать бесценным, уникальным по своей сути историческим материалом!

“Писатели-муравьи и великий писатель”

В 1964-году на широкую ногу был отмечен юбилей Саякбая. В этом году ему исполнилось 70 лет. В то время такого рода мероприятия люди отмечали только у себя дома, так как больших кафе и ресторанов почти не было. В знаменитом писательском доме все гостиные залы всех девяти квартир были заполнены до отказа гостями. Много прекрасных, возвышенных, искренних слов было сказано в тот день в адрес Саякбая. Но больше всего запомнилась и тронула его речь Чингиза Айтматова. Ныне эта юбилейная речь, переработанная позже писателем в самостоятельную статью о творчестве сказителя-манасчи Саякбая Каралаева, является хрестоматийной и одной из лучших статей Чингиза Айтматова о природе сказительского творчества и литературного творчества в целом. Начав юбилейное торжество в шесть часов вечера после официальной части в филармонии, гости просидели до двух часов ночи, а некоторые особо близкие к Саякбаю люди типа Байдылды Сарногоева вообще остались до завтрака следующего дня. Было очень шумно, весело и уютно. Султангазы1 как молодой зять обслуживал гостей Саякбая, которые сидели в квартире у Узакбая Абдукаимова. Время от времени он заходил туда проведать, глядя внимательно орлиным взором, а все ли нормально на дастархане, не нуждаются ли они еще в чем-то?.. Когда он случайно зашел в квартиру Насирдина Байтемирова, кто-то из захмелевших его гостей развязно спросил у него: «Молодой человек, ты сейчас пойдешь домой к Саякбаю? Там сидит сейчас этот великий писатель? Ты передай ему привет от здешних маленьких писателей, словно муравьи!» И никто не смог бы предсказать тогда, что эта развязная, иронично-насмешливая реплика со временем превратится в истинную правду! Султангазы сразу же догадался, что речь идет о Чингизе Айтматове, поскольку он уже знал, что своих самых близких друзей и особо чтимых гостей Саякбай оставил у себя в квартире. Осмонкул Болобалаев, Алымкул Усенбаев, Иса Ахунбаев, академик и прекрасный историк Курмангали Каракеев, Чингиз Айтматов и другие особо уважаемые люди сидели дома у Саякбая.

Совсем еще молодой писатель Чингиз Айтматов недавно только получил Ленинскую премию, и его громкая слава многим уже не давала покоя. Больше всего поразило Султангазы то, что такие аксакалы кыргызской литературы, как Аалы Токомбаев и Тугельбай Сыдыкбеков не пришли на юбилейное мероприятие, хотя Султангазы им лично в руки вручил пригласительные билеты и тогда оба они, сидя у себя дома, пообещали, что непременно придут на юбилейное торжество Саякбая. Но почему-то оба они не пришли. Теперь уже можно догадаться, что когда-то находившийся с Саякбаем в хороших отношениях Тугельбай Сыдыкбеков после того, как Саякбай и Чингиз Айтматов стали соседями и духовно близкими людьми, постепенно начал отдалиться от своего старого приятеля. Он на долгое время стал оппонентом Чингиза Айтматова, начиная с его шумного вступления его в литературу. А позже среди народа ходили слухи, как якобы Аалы Токомбаев пренебрежительно отозвался о юбилее Саякбая Каралаева и даже якобы предъявил претензии к властям: мол, как это вы могли решиться провести юбилей этого безграмотного и овшивевшего старика раньше моего юбилея?! Аалы Токомбаеву в тот год исполнилось шестьдесят лет. По всей вероятности, такое громкое празднование юбилея Саякбая в какой-то мере затмило его собственный юбилей, чем он и остался раздосадованным. А судя по существующей среди кыргызских писателей байке, Аалы Токомбаев долгое время Чингиза Айтматова вообще даже писателем не считал, говоря: «А как его звали, я забыл уже, фамилию этого журналиста-писателя? Напомните, пожалуйста?..» - и щелкал пальцами, делая вид, что и в самом деле позабыл и никак не может вспомнить фамилию Чингиза Айтматова…

О тайном и явном соперничестве

Этим негласным интригам предшествовало самое обычное соперничество. Дело в том, что роман «Среди гор» Тугельбая Сыдыкбекова тоже был выдвинут на Ленинскую премию наряду с повестью «Джамиля» Чингиза Айтматова. И как написал об этом в своих мемуарах позже уже в 80-е годы сам Тугельбай Сыдыкбеков, в знаменитом Дубовом зале Союза писателей СССР, где обсуждались кандидатуры, Тугельбай Сыдыкбеков принял участие как член Комитета по присуждению Ленинской и Государственной премии в рабочей комиссии. А когда начали рассматривать его собственную кандидатуру, он покинул зал. Но тяжелая дубовая дверь осталась чуть-чуть приоткрытой. Председатель комитета, знаменитый поэт Николай Тихонов предоставил слово Мухтару Ауэзову, заметив при этом, что он оба эти произведения читал в оригинале на кыргызском языке, поэтому по сравнению с другими членами комитета, его мнение будет особо значимым. И Тугельбай Сыдыкбеков явственно услышал, как Мухтар Ауэзов спокойно сказал: «Я предпочитаю «Джамилю!» И эти всего лишь три слова решили дальнейшую судьбу Чингиза Айтматова. Конечно, будучи мудрым и объективным человеком, Мухтар Ауэзов не мог бы по-другому выступить. Если бы он не поддержал тогда молодого Чингиза Айтматова, то его творческая судьба могла бы сложиться совсем по-иному. Конечно, как талантливый человек он, все равно рано или поздно пробился бы в большую литературу, но при этом вряд ли мог бы добиться такого грандиозного успеха!.. Кстати, в том же году рассматривалась и повесть - первый шедевр Александра Солженицына - «Один день Ивана Денисовича» в качестве кандидата на Ленинскую премию, но была отвергнута. Очевидно, лагерная тематика, впервые прозвучавшая столь мощно в этой повести, не совпала с идеологией того времени. А впоследствии все это кончилось тем, что в 1972-году Солженицын был выдворен из страны, став политическим эмигрантом.

То есть по сути была сломана его творческая судьба. А Тугельбай Сыдыкбеков продолжал резко критиковать повесть «Джамиля», называя ее женщиной легкого поведения, в то время, как ее муж находится на войне, она тут в тылу гуляет с каким-то скитальцем-казахом Данияром. Об этом же повторил он и мне, в один из летних дней 1988-года, когда я сидел напротив него в его знаменитой по фотографиям беседке в саду. Помните, на одной из фотографий он там играет с Чингизом Айтматовым в шахматы?.. Только на этот раз вместо Айтматова был я – с пиалой кумыса в руке… А чуть позднее он подверг критике и одну из самых лучших вещей Чингиза Айтматова – повесть «Прощай, Гульсары!», говоря, что этот конь участвует то на козлодрании, то на скачках, а такого не может быть в жизни. Постепенно былые теплые, хорошие отношения между Саякбаем и Тугельбаем Сыдыкбековым тоже охладели по вышеназванным же причинам. Позже он в своих, по сути, итоговых мемуарах напишет, что «Саякбай көркөмдүк жактан манасчы катары Сагынбай Орозбаковдон алты ашуу артта калат», то есть, «Как сказитель-манасчи Саякбай по своему художественному уровню отстает от Сагынбая Орозбакова на шесть перевалов»… Естественно, и Саякбай платил ему той же монетой. Да и вообще все люди, кто мог себе позволить хоть мало-мальски критиковать эпос «Манас» или отзывался неуважительно о Манасе, моментально становились если не врагами, то уж точно становились заклятыми оппонентами-недругами Саякбая. Торжественное юбилейное мероприятие не обошлось без ложки дегтя в бочке меда.

Дело в том, что задолго до этого многие прогнозировали, что Саякбаю могут присвоить звание Героя Социалистического труда – знак самого высшего признания в то время в Советском Союзе. Но чуть позже, буквально накануне своего юбилея он был награжден всего лишь скромным орденом «Знак почета» - лишь четвертым по своей значимости орденом по сложившейся тогда иерархии. Говорили, что Саякбаю помешало только то, что его сын Чубак в это время сидит в тюрьме, а такие вещи при награждении высшими государственными наградами не могут не учитываться… К чести Саякбая, он изначально, еще с рождения по своей натуре являлся великим человеком (так сказать, был врожденным великим сказителем-манасчи) и внутренне наверняка всегда осознавал величие своего Манаса и своего сказительского искусства, поэтому он ко всякого рода премиям и званиям относился как к своеобразной мишуре и всегда оставался к ним равнодушным.

Бишкек, 2015 г. ноябрь.

Стилистика и грамматика авторов сохранена.
Мнение авторов может не совпадать с позицией редакции.
Как разместить свой материал во «Мнениях»? Очень просто
Добавить

Другие статьи автора

27-07-2023
Крутые перемены и кровавые трагедии
4049

05-06-2023
На тернистом пути национального возрождения
3720

26-12-2022
Торогелди Балтагулов и Турдакун Усубалиев
2442

12-05-2022
5998

03-05-2022
О великом братстве великих талантов
6201

27-04-2022
Суйменкул Чокморов: тернистый путь творчества
5535

20-04-2022
Первая любовь Суйменкула Чокморова
7583

12-04-2022
Юрий Гагарин полюбил природу Кыргызстана 
5752

05-08-2021
За что Исхак Раззаков впал в немилость Москвы?
12677

29-07-2021
Исхак Раззаков и Торогелди Балтагулов
7315

Еще статьи

Комментарии
Комментарии будут опубликованы после проверки модератором
Для добавления комментария необходимо быть нашим подписчиком

×