Добавить свою статью
19 Ноября 2021
Афганский вопрос и Кыргызстан

Текст выступления экс-министра МИД КР Муратбека Иманалиева на международной конференции «Страны ЦА в новых геополитических условиях на фоне ситуации в Афганистане», прошедший 4 ноября в Бишкеке:

Одной из наиболее сложных международных проблем для Кыргызстана, равно как и для всех государств Центральной Азии, является ситуация в Афганистане, точнее, несколько принципиальных конструкций, имеющих отношение к настоящему, но в большей степени к будущему этой страны и, как возможная расплывающаяся проекция, к будущему региона. В числе этих конструкций следует, конечно же, отметить наркопроизводство в Афганистане и вялую реакцию мирового общества на эту ситуацию, трансформационные тренды в идеологической и финансовой поддержке терроризма и экстремизма в связи с появлением «Исламского государства» в этой стране и др. 

Хочу сразу подчеркнуть, что, с моей точки зрения, рассуждая о угрозах, исходящих из Афганистана, мы все-таки должны также иметь ввиду и некий символизм термина «угроза из Афганистана», поскольку сегодня география угроз, рисков и вызовов намного шире, чем просто конкретный страновой «афганский фактор».

Во-первых, исход американцев из Афганистана многие политики и дипломаты считают, как минимум, поспешным и неорганизованным. Кадры, демонстрировавшиеся по телевидению действительно показывают толпы людей, прорывавшихся к самолетам и погибавших там. Но следует обратить внимание – люди эти, в основном, афганцы, но не американцы. Вспомните, как вывозили американских собак. Афганцы, работавшие на американцев, либо имеющие другие грехи перед талибами, но эти афганцы – отработанный материал для американцев и теперь не представляющий никакого абсолютно интереса для Вашингтона. Кстати, ненужный и в Америке со всеми своими болячками и террористическими наклонностями. 

Афганистан, этот “больной человек Большой Центральной Азии”, был оставлен американцами на попечение соседей, у которых самих масса проблем, а теперь еще надо заботиться о нездоровом организме, могущем, к тому же, и быть носителем вирусов терроризма и экстремизма.

Во-вторых, прошло двадцать лет и талибы, разумеется, изменились. В лучшую сторону или наоборот – сказать никто не может. Но есть надежда, что все-таки в лучшую. Остается немало неопределенностей и проблем.

Отсюда, третье, отношение к ним со стороны соседей. Кто-то считает талибов возможными партнерами, кто-то, напротив, видит в них только неприятности. Конечно, масса других проблем составляет существенные частички того, что называется позиция по талибам.

В-четвертых, обязаны ли американцы помогать бывшим уже врагам, тем более ушли они в соответствие с договоренностями с талибами? Или оказание помощи (а помощь, безусловно, будет оказана и не только соседями) – это удел тех стран, которые к нынешним проблемам Афганистана не имеют никакого отношения либо это отношение является более чем косвенным? 

В-пятых, проблема действующих и родственных талибам исламистских организаций, в том числе и из числа жителей центральноазиатских стран и это именно те люди, которые представляют наибольшую опасность и которые являются носителями разнообразных религиозных идей и открытых лозунгов.

Весь рыхлый, неконструктивный «афганский» комплекс порождает несколько вопросов: 

В этой связи, верны ли те оценки и анализ ситуации в Афганистане, которые имели место быть в международном публичном пространстве? Например, политические и идеологические оценки стратегии и установок талибов. 

Или вопрос наркотиков. Наркотики – это мировая проблема, поскольку она мировая ею занимаются представители всех стран без исключения, во многих случаях с помощью правительственных чиновников. Тем более, что сегодня на ходу искусственные наркотики, к которым Афганистан практически не имеет отношения. 

Оценочные конструкции, предложенные теми странами и международными структурами, которые как будто бы имеют некие обоснованные и признаваемые другими акторами международной жизни интересы в Афганистане, в целом не внушают позитивного восприятия ситуации в этой стране. Несовместимые позиции, обнаруживающие разность, а иногда даже полярность интересов участников «афганского процесса», провоцируют и формулирование несовпадающих по содержанию предложений и рекомендаций, а, главное, оценке перспектив развития ситуации, и, в конечном счете, и конкретных планов и действий т.н. интересантов. 

В Кыргызстане же оценки ситуации в Афганистане представляют из себя микс алармизма и скептицизма. Следует отметить, что алармизм иногда чрезмерен как, собственно говоря, порой непомерно гипертрофируются либо, наоборот, игнорируются некоторые внутриафганские и международные факторы. Все это формирует основы устойчивого и долгосрочного недоверия Бишкека к происходящему вокруг Афганистана, устранение которого было бы весьма и весьма необходимым для возможного реального анализа и адекватной оценки ситуации в Афганистане. Более того все это создает обстановку политического и дипломатического дискомфорта в международном общении как на двустороннем, так и многостороннем уровне. Очевидно и то, что понимание актуальности оказания содействия Афганистану причудливо соседствует с подспудным стремлением отгородиться от всего того, что связано с этой страной. Вероятно, у этой ситуации есть и свои субъективные причины. 

В этой связи следует также упомянуть и о том, что, по мнению некоторых афганских экспертов «сейчас народ Афганистана относится к международному сообществу с большим недоверием по сравнению с началом присутствия международных войск в Афганистане в 2001 году» (проф.А.Г.Ливаль. Афг.центр региональных исследований). 

Доверие, вернее его отсутствие – это тот самый наиболее чувствительный, прежде всего в политическом и гуманитарном смыслах, конструкт, который, к сожалению, имеет место быть в отношениях Афганистана и его соседей, а также между собственно самими соседями Афганистана.

До сегодняшнего дня основной оценочный параметр, которого придерживался Кыргызстан, формулируется следующим образом – Афганистан остается и, предположительно, останется в будущем главным источником трансграничных преступных явлений и иных опасностей. И, скорее всего, в ближайшей перспективе этот подход Кыргызстана, который в общем-то совпадает с позициями некоторых других центральноазиатских государств по ситуации в Афганистане, не только не изменится, а скорее усугубится под впечатляющим влиянием, в том числе, событий в Сирии и Ираке, в целом в географической полосе от Магриба до Афганистана, где разрушаются национальные государства, нарастает жесткое противостояние и конфликты как между странами региона, так и внерегиональными участниками событий. 

Ситуация в многострадальном Афганистане сегодня становится также более тревожной вследствие нарастающей активности религиозных террористических организаций в этой стране. 

Такого рода оценки порождают нижеследующий вопрос: 

Можно ли в хотя бы предположительном контексте, имея ввиду некое возможное улучшенное будущее, рассматривать Афганистан в качестве вероятного позитивного потенциала, с которым возникнет потребность выстраивать какие-то конструктивные отношения, включая политику, культуру, торговлю и инвестиции, и нужно ли уже сейчас включать этот вопрос во внешнеполитические повестки центральноазиатских стран, в том числе и Кыргызстана? В рамках Стамбульского процесса, мероприятий КРЕСА осуществляются попытки сконструировать некий образ Афганистана, который уже как будто меняется в лучшую сторону и как будто бы может измениться еще больше, особенно в координатах предполагаемой транзитно-инфраструктурной роли Афганистана и его значения в соединении Центральной и Южной Азии. 

В связи с вышеизложенным актуализируется еще один вопрос:

Какое будущее ждет Афганистан и его соседей в Центральной Азии? 

 В публичном пространстве «гуляет» несколько версий развития Афганистана.

До сих пор позиционные ниши отдельных государств, групп государств и международных организаций простраивались из отдельных, порой не связанных логическими сцепками вариантов развития Афганистана. По большей части все правильно оценивают ситуацию в Афганистане, прогнозируют в целом ее негативное развитие и предлагают свое видение какой должна быть эта страна в будущем. Стандартный набор характеристик – это должно быть миролюбивое, стабильное, развивающееся государство. Но вот как реально добиться этого никто не говорит. Или предлагают проекты и программы «афганского возрождения» не приемлемые для действующих афганских политических сил, а также и для других внешних акторов. 

Однако, с другой стороны, справедливости ради стоит все-таки подчеркнуть, что предложить проект или программу, которую поддержали бы все стороны как внутри самого Афганистана, так и за его пределами, весьма и весьма непросто. 

На сегодняшний день ситуация вокруг Афганистана формулируется, на мой взгляд, из следующих мозаичных подходов:

1.Вероятно, правы те политики и эксперты, которые утверждали, что у США была стратегия «захода» в Афганистан, но не было четко сформулированной стратегии «выхода», во всяком случае эта ситуация вызывает определенные подозрения и небезосновательную тревогу, и подписанное Соглашение о безопасности между США и правительством Афганистана, США и талибами вряд ли можно квалифицировать как стратегический подход к этой проблеме. Но главный элемент отсутствия стратегии заключается в том, уйдя, американцы оставили страну в еще более худшем и опасном состоянии. Как считают некоторые американские эксперты «через 15 лет после вторжения в Афганистан офис Специального генерального инспектора по реконструкции Афганистана (SIGAR) заявил, что «коррупция подрывала американскую миссию с самого начала операции «Несокрушимая свобода»… Мы считаем, что неспособность эффективно выполнять программу в лучшем случае означает, что американские усилия по реконструкции будут и далее подорваны коррупцией, а, в худшем, потерпеть полный крах» (1).

2.Подходы государств - соседей Афганистана к проблеме вывода международных сил противоречивы в том смысле, что, с одной стороны, большинство из них хотело бы, чтобы американцы ушли из Афганистана, но, с другой стороны, есть понимание того, что вывод международных сил может спровоцировать эскалацию «негатива» во всем его проявлении с последующим нагромождением военных, политических, социо-гуманитарных и экономических неурядиц и дальнейшим «расползанием» конфликта за пределы Афганистана. 

3.В Кыргызстане постепенно, наверное, как и в других странах региона, начинает формироваться и укрепляться понимание того, что к некогда как бы делегированной США и другим крупным государствам «афганской проблеме» нужно по мере возможности каким-то образом подключаться. Или со стороны могут быть предложены нелояльные проекты. Вместе с тем следует отметить, что воссозданные инфраструктурные соединения на таджикско-афганской и узбекско-афганской границе, могущие поспособствовать выстраиванию простеньких каналов торгово-экономического сотрудничества и иного общения, вселяют слабенький, но все-таки оптимизм. 

Несколько слов о позиции Кыргызстана по афганской проблематике. Набор интересов Кыргызстана, в отличие от Узбекистана, Таджикистана, Туркмении, по афганской проблематике весьма скуден и общий подход нашей страны к пониманию ситуации в Афганистане конструируется на базе совокупности заимствованных представлений и концептуальных подходов у стран региона, России и таких международных организаций как ОДКБ и ШОС. Но, как бы ни оценивали ученые и эксперты, это – наиболее оптимальный, объективный и справедливый способ формулирования позиции по Афганистану для такой небольшой страны как Кыргызстан. Почему? 

Во-первых, отсутствие у Кыргызстана общей границы с Афганистаном, некоторая географическая отдаленность, лингвокультурная разница делают ощущение опасности громоздким, но несколько размытым.

Во-вторых, у Кыргызстана отсутствуют этноориентированные интересы. Своеобразие этих интересов заключается в стихийном формировании чувства этнической солидарности, которое смикшировано с представлением о некоей опасности и вызовах. Это имеет отношение ко многим соседям Афганистана, но не к Кыргызстану. Небольшое количество кыргызов, проживающих на Афганском Бадахшане, - проблема больше гуманитарная нежели военно-политическая или экономическая, во всяком случае не являетcя источником какой-то опасности либо основой для изыскания неких политических и иных преференций. Всполохами появляются и исчезают идеи переселения афганских соплеменников в Кыргызстан, иногда в район их проживания доставляется гуманитарная помощь, но не более того.

Правительство нашей страны и экспертное сообщество больше беспокоит будущее перемещение в географическом пространстве тех граждан Кыргызстана, которые сейчас находятся в Зоне племен в Пакистане и на севере Афганистана, являющихся членами различных террористических и экстремистских организаций. Но эта проблема не может все-таки квалифицироваться как этноориентированная. 

В-третьих, трудно определить торгово-экономические интересы Кыргызстана в Афганистане. Даже если они есть, то так они настолько ничтожны по объему и качеству, что не подлежат масштабному обсуждению. 

Понятно, что Кыргызстану весьма непросто активно развивать двусторонние отношения с Афганистаном в силу очевидных причин, ряд из которых изложены выше. Поэтому наиболее оптимальным вариантом участия Бишкека в «афганских делах» является членство Кыргызстана в международных организациях, в том или ином варианте задействованных в решении проблем Афганистана либо приближающихся к этому. Например, Шанхайская Организация Сотрудничества, в рамках которой было бы, наверное, полезным создать Комитет дружбы и сотрудничества с Афганистаном, в состав которого могли бы войти не только страны-участницы, но наблюдатели и партнеры по диалогу.

1. Даниэл Дэвис. Полный провал американской внешней политики. Иносми. 02.10.16.

М.ИМАНАЛИЕВ

Стилистика и грамматика авторов сохранена.
Мнение авторов может не совпадать с позицией редакции.
Как разместить свой материал во «Мнениях»? Очень просто
Добавить

Другие статьи автора

03-11-2011
Поздравление Генерального секретаря Шанхайской организации сотрудничества
4391

Еще статьи

Комментарии
Комментарии будут опубликованы после проверки модератором
Для добавления комментария необходимо быть нашим подписчиком

×