История нас учит тому, что она ничему нас не учит…
Произошедшие в начале января 2022 года в Казахстане события наглядно показали, что все страны Центральноазиатского региона также может ожидать череда потрясений и нестабильности в течение нескольких ближайших лет или даже в течение текущего года.
Есть вероятность повторных беспорядков, которые могут вспыхнуть в Казахстане с новой силой в ближайшей перспективе, что бесспорно уже будет носить долгосрочный характер и напрямую влиять на стабильность в соседних странах.
На этом фоне Кыргызстан, как заметил глава отдела Средней Азии Института стран СНГ А.Грозин, является, наверное, самой стабильной страной в ЦА, так как уже получил свою прививку в 2005, 2010 и 2020 годах.
В экспертной среде до сих пор идут острые дискуссии и разная оценка событий в Казахстане, прогнозов о возможной перспективе расширения нестабильности в ЦА с участием внешних центров, оппозиции из-за рубежа, клановых и криминальных группировок, деструктивных религиозных течений, террористических групп и т.п.
И в случае спланированной извне дестабилизации в одной из стран ОДКБ по сирийскому или ливийскому сценарию без оказания полноценной внешней поддержки, такой «пожар» может охватить соседние страны, расширяя географию нестабильности по всему региону.
Отсюда возникает вопрос о «новой» роли ОДКБ в условиях надвигающейся нестабильности в странах ЦА региона. И прецедент уже есть в Казахстане, когда действующий и легитимный президент РК Токаев обратился за помощью ввести ОДКБ для борьбы с терроризмом.
При этом важно учитывать, что рост протестных настроений в самих странах ОДКБ может быть направлен в отношении к семейно-клановому правлению, социальной несправедливости и т.д. с возможным использованием силовых методов смены власти, как, например, это было в Кыргызстане, особенно в 2010 году. Иначе говоря, может появиться дилемма — подавление народной революции или все же акта агрессии террористических групп. Теперь расстановка акцентов и запятых будет зависеть от интересов внешних «больших» игроков.
Как закономерность можно говорить о том, что перенесение противостояния между Западом во главе с США и РФ, КНР в регион ЦА создало новые условия геополитического положения региона, к которым правящие элиты ЦА оказались не совсем готовы.
При развитии неблагоприятного сценария в одной из стран ЦА ситуация может напоминать Сирию, где падение правящего авторитарного режима Башара Асада создавало серьезную угрозу для интересов РФ, КНР, Ирана в противовес США, Израилю, некоторым странам Персидского залива и Турции.
Помимо чисто внутренних факторов в каждой из стран, влияющих на рост недовольства, большую роль начинает играть внешний фактор, влияние больших центров силы.
Также важен такой фактор, как идейно-ценностный, цивилизационный раскол внутри общества, где сталкиваются разные ценностные ориентиры от национальных и религиозных до светских и либеральных. Все это, конечно, не только влияет на динамику, но и придает сложность, противоречивость и глубину идущим процессам в Кыргызстане, Узбекистане, Таджикистане и Казахстане.
Возросшие угрозы нестабильности заставляют правительства стран ЦА региона уже ставить проблему обеспечения безопасности на первое место.
И здесь важно рассмотреть возникающие дилеммы, которые довольно сложно решить в новых условиях из-за наличия одновременно внутренних и внешних факторов. Без решения данных проблемных вопросов сложно говорить об эффективности мер в обеспечении безопасности и сохранении стабильности внутри стран ЦА.
1. Дилемма первая, связана с тем, что внутренние причины для роста протестного потенциала, недовольства, напряжения в собственных обществах будут только расти.
Почти во всех странах ЦА коррупция носит системный характер, превратившись в метод государственного управления, и стала определять способ взаимодействия между государством и гражданами. Когда государство правящими элитами рассматривается как инструмент для обогащения или как собственность. Что приводит к появлению социальной и политической несправедливости.
Сложная социально-экономическая ситуация, усиливающееся социальное неравенство, выборочное применение законов, семейно-клановое или олигархическое правление, рост безработицы, падение уровня жизни, рост цен, падение уровня образованности среди молодежи, ее вовлеченность в социальные процессы в обществе, борьба кланов за ресурсы, усиление и участие криминала, радикальных экстремистских группировок, межэтнические отношения и т.д. То есть все эти факторы в совокупности являются определяющими рост протестного потенциала, радикализации определённых групп внутри страны.
В этом случае обычно при возникновении внутренних вызовов, правительства стран ЦА будут предпринимать естественные меры, а именно купирование угроз путем подавления очагов недовольства, но не решения проблем. Данные меры могут носить характер чрезвычайного положения, которое может затягиваться.
В условиях кризиса на фоне продолжающейся пандемии главной задачей правительств стран ЦА как само собой разумеющееся должно быть снижение социальной, политической напряженности путем проведения глубоких политических, социальных реформ и обеспечение стабильного экономического роста.
Но с возникновением новых внутренних и внешних угроз для национальной безопасности и их купирования, вопросы, связанные с проведением глубоких демократических, социальных и политических реформ, становятся второстепенными. В то же время защита существующего строя и правящих элит, обеспечение безопасности и стабильности получает первостепенное значение. Именно данное положение будет нести угрозу безопасности изнутри.
2. Дилемма вторая связана с растущим внешним фактором влияния на страны ЦА и весь регион.
В свете обострения отношений между Западом во главе США и Россией, КНР, Центральная Азия неуклонно превращается в площадку для перенесения противостояния, где одновременно присутствуют и интересы России, КНР, Турции, Индии, ИРИ, Пакистана, КСА и других стран, что будет отражаться на региональной безопасности ЦА региона.
При этом есть опасения перехода конфликта между США и Россией в более «горячую» форму противостояния с использованием всех средств, включая «smart power», что может повлиять и на стабильность в ЦА. В принципе уже можно прогнозировать рост активизации разных спящих радикальных групп с дальнейшим расширением зон нестабильности.
Немаловажен и тот факт, что США прямо заявляют, что они не позволят России и Китаю стать региональными гегемонами в Евразии.
В дополнительном документе для Конгресса США, опубликованном 27 января 2021 года, говорится: «Ключевым элементом национальной большой стратегии США является преследование цели предотвращения появления региональных гегемоний в Евразии»1.
Таким образом, с провозглашением новой стратегии США по Центральной Азии появятся новые факторы и изменения в безопасности и социально-экономическом развитии Центральной Азии, которые потребуют уже серьезного пересмотра или внесения дополнений правительствами стран ЦА в национальные стратегии развития своих стран, в том числе и в сфере безопасности.
Другой немаловажный фактор – влияние Турции. Особую тревогу у России и КНР вызывает в последние годы усиление позиции Турции в ЦА под эгидой «шесть стран, одна нация», как инициатива президента Турции Эрдогана. Россия видит в этом нео османский проект как долгосрочный и серьезный вызов для ее сферы влияния в регионе, в том числе евразийской интеграции.
3. Дилемма третья связана с идеологическими вызовами в среднесрочной и долгосрочной перспективе.
Все страны ЦА являются светскими и демократическими по Конституции и с абсолютным большинством мусульманского населения. В Казахстане, Таджикистане, Узбекистане, даже несмотря на режим контроля религиозной сферы, изменяется идейно-ценностная и культурная мозаика общества в сторону преобладания исламского фактора, особенно среди молодежи. Приход к власти движения талибан (запрещенного как террористического) в Афганистане, появление новой «витрины» исламской модели правления, усиление в собственных странах религиозного фактора — все это очень тревожит светские элиты стран ЦА.
Самый главный вопрос для молодых людей – это вопрос социальной справедливости, отсутствие же социальных лифтов, отсутствие перспективы самореализации, приводят к протестной позиции к существующей власти, к государству и всей системе. Учитывая то, что во всех странах ЦА система государственной политической власти является светской и «демократической». В экспертных кругах все чаще поднимается тема появления фактора политического ислама и, что радикализация может привести к тому, что система власти может восприниматься как несправедливая или антиисламская.
И на этом фоне идет кризис демократических, светских ценностей, отсутствие глубоких демократических реформ в ЦА или разочарование населения в проводимых реформах.
На сегодняшний день молодежь ищет духовные, идеологические ориентиры. Даже ответы на вопросы, которые связаны с политикой, международными проблемами, молодые люди начинают искать в политическом исламе. Здесь большую актуальность приобретает вопрос о ценностных ориентирах.
Также проблема кадров в духовной сфере не позволяет давать ответы на современные политические вопросы, традиционное духовенство ограничено исключительно исполнением обрядов.
Перечисленные дилеммы образуют как бы замкнутый круг, без решения которых трудно обеспечить полноценную и долгосрочную стабильность как в отдельно взятой стране, так и в регионе ЦА.
В первую очередь из-за существующего недоверия между самими странами ЦА (интересами элит), наличия пока неразрешимых вопросов делимитации границ, водных вопросов, и влияние разных внешних центров сил.
События в Казахстане в январе 2022 года, а также военные действия на кыргызско-таджикской границе летом 2021 года подталкивают правительства стран ЦА к необходимости надеяться только на собственные вооруженные силы и укреплению своего военного потенциала и силовых ведомств.
Можно с уверенностью говорить о том, что фактор Афганистана и исходящие угрозы оттуда надолго будут привязывать страны ЦА региона к военно-политическому сотрудничеству как с РФ, КНР, так и с США, странами НАТО в сфере обеспечения безопасности и борьбы с терроризмом. Такая перспектива ведет к усилению соперничества между региональными и мировыми игроками в ЦА регионе.
Однако если рассматривать варианты возможной дестабилизации в одной из стран ЦА уже в ближайшее время, то наличие «прочности» режима, сила репрессивного аппарата может только временно гарантировать на определённый период стабильность внутри государства.
Если ранее самым стабильным в ЦА после Узбекистана обычно назывался Казахстан, то события показали, что даже вроде, казалось, успешный транзит власти в этой стране, выстроенная вертикаль власти, довольно мощный репрессивный аппарат, слабость или отсутствие политической оппозиции, не дает гарантии стабильности существующего политического режима.
В случае с Туркменистаном и Таджикистаном, то в сравнении рисков возможной нестабильности в ближайшее время может рассматриваться также Таджикистан. В целом политическая дестабилизации в одной из стран ЦА по политическим, социальным, экономическим, этническим причинам, может начаться со случайных событий, любого конфликта, спрогнозировать которые практически невозможно. Если не иметь, конечно, конкретной информации о наличии внешнего проекта, алгоритмов действий со стороны больших игроков.
Д-р. Кадыр Маликов (Директор независимого аналитического центра «Религии, права и политики»)