Сердце сжалось. Когда-то и я вот так. Каждое утро. Накормив, умыв, одев, вела своего малыша. В начале отчаянно сопротивлявшегося, потом обречённым шагом волочившего ноги в это нелюбимое им учреждение – детский сад. Обычный, необходимый социальный инкубатор, которого почти не избежишь. Особенно если ты живешь в городе, кормишь семью, пытаешься успеть что-то еще. И так по кругу пять дней в неделю, иногда шесть.
Если мужчина по легенде распределения ролей в семье – волк-кормилец, то женщина уж точно - белка. Накормить, сводить, убрать, постирать, заработать, потрещать по ходу с кем успеешь, уложить. И так снова, каждый день. Как белка в колесе.
Сейчас тот малыш уже метр восемьдесят, у него почти 45-й размер ноги. Но он все еще тот мальчишка. Добрый, ласковый. Он все так же сопротивляется всем возможным институтам - инкубаторам. Но уже идет сам. Никуда не денешься. Сейчас он знает правила игры.
Недавно, пили чай. По дереву напротив побежали две белки, друг за другом. «Мам, а помнишь, как они со мной ходили в садик?» - спросил вчерашний мой малыш.
Улыбнулась, хотела что-то сказать, но ком подкатил к горлу. Он помнит. Помнит, но не знает, как это тяжело. Каждый день вести своего ребенка, маленькое, любимое, отчаянно сопротивляющееся дитя. В «детсад», при мысли о котором еще с вечера его лицо грустнеет. При мысли о котором он отворачивается к стенке и вздыхает. А утром «сопротивление бесполезно». И для него, и для меня. Весь быт, суета, обязанности и прочее по сравнению с этой нежеланной дорогой мне тогда казалось ерундой. Этот путь! Каких-то полчаса, казались мне тогда за три.
Потому мы каждый раз меняли траекторию. И у нас свой был секрет. О котором сейчас вспомнил сын. Улыбаясь с благодарностью, глядя вслед по стволу дерева убегающим белкам.
«Привет малыш! Какой ты молодец! Ты сам идешь в детский сад», - говорила я не своим, низким голосом. «А мои малыши сейчас тоже построятся, и я поведу их в парк. Там на большом дубе у нас тоже есть детский сад. Когда мы, взрослые белки, собираем шишки, все бельчата сидят там», - продолжала я. В следующий раз мы брали из дома хлеб, семечки, орешки, оставляли их у дерева. Ну, и соответственно белка по дороге в сад нам «говорила» спасибо. Обязательно сопровождая нас, какой-нибудь историей или сказкой.
Малыш потихоньку привык. Если я забывала, он начинал ее звать, разговаривал «с ней». Вначале недоверчиво, а потом естественно и весело. Я, понятное дело, была лишь переводчицей. Потому что меня когда-то научила еще моя мама, которая знала всех зверей. Вы замечали, что тех пращуров, которых мы не успели встретить в жизни, мы всегда наделяем особенными, почти сказочными качествами. Эти бабушки, которые когда-то жили...
Так было, наверное, год. Иногда совсем не было сил или настроения быть белкой. Тогда мой малыш, то ли по привычке, то ли чтобы подбодрить меня становился белкой сам. Он здоровался уже со мной, и говорил, что все будет хорошо. И что бельчата всегда ждут свою маму. И что они ее очень любят.
Как-то так случилось, что все забыли про него, запозднились. Мама замоталась. Колесо неслось на такой большой скорости, что не было возможности спрыгнуть во время. Только в девять вечера, я в ужасе, запыхавшись, металась по всему детскому саду. Вышел пожилой охранник. «Чего кричишь то? Здесь он, мультики смотрит», - позвал он меня. В его каморке было тепло, пахло табаком и кашей, которую доедал мой сын. Вытирая слезы, я одевала малыша, извинялась и благодарила.
«Да, ладно. Бывает. Чего уж там», - махнул рукой деда Слава. «Твой пацан мне все про белок рассказывал. Он, оказывается, их давно знает и дружит с ними», - улыбнулся он. «Добрый пацан. А это про белок ты хорошо придумала», - кашляя, одобрил дед.
Закрывая за нами ворота, он тихо посетовал: «Ээх! Время такое. Все вам успеть-то надо». «Белки, вы белки» - заключил он.
Мы с сыном, взявшись за руки, побрели домой. Чтобы утром все понеслось по кругу.
