100-летний юбилей восстания 1916 года. Снова много пишут об этой трагедии. Чаще в прежнем духе, без чувства нового и ощущения бега времени. Без переосмысления черно-белых идеологических доктрин, как будто мы не обрели 25 лет назад политической независимости. События в основном излагаются на базе сухих архивных актов и документов, проводивших колониальную политику, а не добротного критического анализа, как это требует наука. А как было бы полезно собрать и опубликовать воспоминания участников тех событий (наверное, они есть), которые могли бы поведать о другой стороне этих событий, а именно: о человеческих переживаниях, страстях, мотивах поступков людей того времени.
Я не очевидец этих событий. Появился я на свет 10 годами позже. А про историю восстания 1916 года впервые услышал из уст моего отца Шамседина Лепесова, 1898 года рождения, который был участником этого восстания, очень радовался свержению власти царя, принесшего много горя кыргызскому народу, устанавливал советскую власть в Нарынском уезде... Считаю своим сыновним долгом передать его слова нынешним поколениям, чтобы они помнили и знали об этом трагическом событии без всяких идеологических примесей, ханжеских, ура-патриотических и националистических домыслов, в которых нет истины.
Одним из предводителей восстания был мой дед Курман Лепесов - чон-манап, верховный вождь джумгальских саяков. По царским спискам он проходил как один из предводителей «мятежников», о чем есть соответствующие упоминания в архивных источниках и в многотомном издании «История Киргизской ССР» (Фрунзе,1968). Там же есть сведения о том, что он отказался от предложения восставших провозгласить его на местном курултае ханом. Предводителем он был все-таки избран, а вот от титула отказался, хотя на многих местных курултаях в то время было выбрано множество новых местных ханов, которые не получили всенародного признания. В конце концов здравый смысл победил и общенациональным ханом на курултае кыргызских родоплеменных вождей был избран сары-багышский родоплеменной вождь, чон-манап Канат Абукин (Ыбыке).
Так вот, по рассказам моего отца, в 1916 году после поражения национального восстания Курман со своими соплеменниками собрался уходить в Китай. Но не успели, так как командир карательного отряда полковник Сливко (в других документах он упоминается как Сливенко) солдатами и казаками внезапно прибыл в Джумгал и захватил в плен Курмана с его сыновьями: Искаком - болушем, управителем Загорной волости (ныне Джумгальский район) и моим отцом Шамседином, которому в то время едва исполнилось 18 лет, но он был обучен русской грамоте и хорошо разговаривал по-русски. Последнее обстоятельство сыграло в судьбе моей семьи большую роль.
Ежедневно каратели казнили через повешение пленных участников восстания, на которых указывали как на обидчиков местные переселенцы. Казни совершались публично при большом стечении народа. Иного и не следовало ожидать, время было военное, чрезвычайное, наказания за измену применялись суровые. Восставшие, - говорю это как юрист, - рассматривались царизмом в условиях войны как «мятежники» и «изменники», хотя это было не совсем так. Люди выступили против несправедливости царской власти, против ее обмана не призывать на войну кыргызов, против захвата кыргызских пастбищ, где они выпасали свой скот и прочих многочисленных обид со стороны коррумпированного русского и туземного чиновничества.
Когда очередь наконец дошла до Курмана и его сыновей, то за них вступились некоторые русские переселенцы, утверждая, что они не причиняли им никаких обид. Они все время показывали на моего отца Шамседина и что-то шептали на ухо полковнику. Каратели были озадачены. И по приказу командира потащили на эшафот только Искака, который, участвуя в мятеже как государственный служащий – волостной управитель, совершил измену белому царю. Когда на шею ему была накинута веревка, командир отряда подъехал к нему и предложил склонить к сдаче в плен Канат-хана - верховного предводителя народного восстания. Эта идея у карателя возникла после того, как он узнал от местных переселенцев и после допроса Шамседина, что Курман Лепесов и Канат-хан являются родными сватами, куда-суек. Сын Канат-хана Карыпбай был женат дочери Курмана – красавице Куласал.
Пленение моего деда и его сыновей стало для начальника карателей большой удачей, чтобы выслужиться перед царским режимом, получить высокие звания, награды и т.д. Искак принял предложение, так как у него не было иного выхода. На его глазах методично убивали сородичей, на волоске была жизнь отца и брата, а он – их правитель, ничего не мог сделать, чтобы остановить бессмысленное уничтожение. Выращенные на советской идеологии люди, конечно, могут упрекать его за то, что он не погиб, как Зоя Космодемьянская или Александр Матросов. Но Искак-мырза был человеком другой, досоветской эпохи и носителем иных ценностей, чем верность коммунизму. Он был кыргызским родоначальником, вождем племени саяк, чей долг перед своими сородичами состоял в том, чтобы выжить, накормить и сохранить свой род, вырастить новое поколение. Понятно, что современным политикам, вышедшим из советского строя, как воздух нужны «герои», «маяки», «идолы» и «кумиры», которые бы помогали им достигать собственных целей, оправдывать их собственное существование. Но это уже советская идеология и пропаганда, которая к реальной жизни имела весьма отдаленное представление.
Но вернусь к нашему повествованию. Дед и мой отец были оставлены в качестве заложников, а Искак под присмотром отряда солдат и казаков поехал искать в горах Канат-хана. Попросив сопровождающих его остаться у подножия, он один отправился на поиски. Каратели были только рады этому предложению, так как хан был вооружен и очень опасен. Хотя, например, была и другая альтернатива, возможность. Например, окружить и внезапно напасть на предводителя, перебить его охрану, захватить его в плен в бою. Вот тогда бы это стало предательством сородича. Но Искак, зная кыргызские обычаи, на это бы никогда не пошел.
Придя в убежище Канат-хана и его сопровождающих, Искак «с камчей на шее» (по тюрко-монгольскому кочевому этикету означало «признание своей вины») пал перед ханом на колени со словами: «Куда (сват), убей меня! Я пришел за Вами. В заложники взяты мой отец и брат». В советское, да и нынешнее время его бы обвинили в предательстве и, наверняка, не раздумывая, убили бы. Так сильно изменились за годы советизации своей жизни и насаждения идеологического фанатизма. Но в то время в кыргызском обществе царили иные обычаи и нравы, которые сейчас мы называем «толерантностью», терпеливостью, рассудительностью. Кочевники в то время, когда нередко следовали набеги друг на друга, давали свой кров и защиту даже своим кровным врагам, так как жизнь в степи или горах ничем и никем не была застрахована. Один набег и ты вчерашний хан и повелитель уже никто, надломленная соломинка степного ковыля. Сейчас кыргызов обучают толерантности, в том числе и демократии, отцами которой мы некогда были, так как по меткому замечанию великого писателя, гуманиста и мыслителя вселенского масштаба Чингиза Айтматова, мы вдруг стали «манкуртами» и забыли свои корни, обычаи и традиции, забываем – какими мы были и свое социальное поведение.
Канат-хан приказал накрыть угощение, уважительно поговорил с Искаком как подобает равным, а наутро сказал ему: «Возвращайся куда и передай русским, что я сам скоро к ним приду». Все так и вышло. Выполняя свой Долг предводителя всех кыргызов, он тем самым совершил героический поступок высокой моральной и нравственной силы, путем самопожертвования спасая своих родственников и народ от неминуемой гибели.
Канат-хана арестовали и отправили в Верный, где военный трибунал приговорил его к смертной казни через расстрел. Однако, по словам Куласал-эже, невестки Канат-хана, он был умерщвлен путем отравления. Во время бритья головы ему сделали смертельный порез зараженным ядом ножом. Царская власть тем самым не допустила нарушения существующего этикета - пролития «царской крови», пусть даже мятежного правителя. Через два года после жестокого подавления восстания 1916 года жестокая смерть настигнет и самого Николая II Кровавого и его несчастных детей и ближних.
Анализируя случившееся события, нельзя не помнить об основном правиле господства над покоренными народами: разделяй и властвуй. Так произошло и в этом случае. Во-первых, с помощью кыргызов пленен предводитель восстания и погашен главный очаг сопротивления. Во-вторых, это могло положить политический раскол в родоплеменные отношения кыргызов на будущее, чтобы они никогда не смогли объединиться. Это делалось сознательно, чтобы нарушить единство народа. Нередко такие приемы манипулирования обществом и сейчас используют, чтобы оболванить население. На эту мысль меня натолкнуло чтение одной интереснейшей книги об Александре Македонском.
Александр, как поборник справедливости и законности, уважительно отнесся к ариаспам во время его похода на скифов, чьи предки помогли основателю Ахеменидской державы Киру, которого он сильно почитал за его великие деяния. После того как он убедился, что «их общественная жизнь вовсе не похожа на жизнь других местных варваров» и что они соблюдают справедливость наравне с лучшими людьми Эллады, он оставил их независимыми, прирезав им соседние земли. Другие источники приводят несколько иные сведения: ариаспы приветливо отнеслись к Александру, и он, уладив за 60 дней все дела, наградил их большой суммой денег за верность Киру. Как бы то ни было, Александр везде старался подчеркнуть свое особое уважение к тем, кто верно служил законной власти в противовес беззаконию Бесса, убившего Дария и присвоившего царский титул. Подготавливая таким образом общественное мнение, македонский царь надеялся внести раскол в ряды сообщников бактрийского сатрапа и при возможности привлечь их на свою сторону»[2, с.228]. Как видим, манипулированием общественным сознанием правители научились еще в древнейшие времена. Разве современных историков не научили сейчас отличать «зерна» от «плевел», что они принимают все написанное и содеянное в советское время за «чистую монету».
В этой связи хочу обратить внимание на одну интересную особенность, на которую наши историки не обращают должного внимания и однозначно трактуют как акт прямого «предательства». Царские награды во время восстания 1916 года сыпались на кыргызов как «из рога изобилия». «За подавление восстания», «за точную передачу команд во время отражения атаки мятежников» (выходит, бред какой-то, команды стрелять русским солдатам отдавались на кыргызском языке?) и по иным хитрым словесным формулировкам ими награждали даже участников и предводителей восстания, чтобы бросить на них тень предательства. И эту провокацию, к сожалению, без критического анализа затем проглотили и растиражировали некоторые историки незрелого сознания.
Царским орденом был награжден даже отец-основатель советской кыргызской государственности Абдыкерим Сыдыков. Его тоже потом большевики в черном свете изображали как отъявленного врага народа и карателя своего народа. Если это было действительно так, то как могли возле него собраться лучшие сыны страны, чтобы начать строительство кыргызской национальной государственности? Или все они – Ишеналы Арабаев, Иманалы Айдарбеков, Юсуп Абдрахманов и многие другие были политическими слепцами и беспринципными людьми, что весьма сомнительно!
Искак Лепесов и многие другие родоправители и участники восстания тоже были награждены царской медалью (хотя никто из нас, его потомков не видели этих наград в глаза (а были ли они вообще!?), о чем я недавно прочитал в сборнике документов («Восстание 1916 года», Бишкек, 2015) и в комментариях к нему, который в этом вопросе снова льет воду на мельницу царистской и советской пропаганды.
Царизм сделал свое дело. Зерно недоверия между кыргызами посеяно еще до того, как их потом искусственно разделили на «большевиков» и «меньшевиков», «врагов» и «друзей». Но, несмотря на все эти идеологические уловки, не получилось столкнуть людей, семьи Курмановых и Убукеевых (Абукиных) в лице их внуков и правнуков Абиды, Чынары, Халила, Анары, Шамиля, Джалиля и других родственников, которые активно общаются между собой и живут в мире и согласии.
Восстание 1916 года пробудило сознание кыргызского народа. Люди стали занимать активную гражданскую позицию.
После февральской революции 1917 года, как свидетельствуют архивные источники, Курман и Искак вступили в казахско-кыргызскую партию «Алаш», были делегатами нескольких ее съездов, объединились вокруг новых национальных лидеров, каковыми стали А.Сыдыков, И.Айдарбеков, Ю.Абдрахманов и И.Арабаев, чтобы продолжать борьбу и построить новую страну. Но, увы! Дед был репрессирован в 1926 году и сослан в Россию, где умер в Соль-Илецке. А его дети — Султан, Зайнидин, Шарапидин, Самудин, Кемель обвинены в «антисоветизме» и создании «Социал-Туранской партии», которую чекисты рассматривали как правопреемницу якобы националистической и реакционной кыргызско-казахской светской партии «Алаш», что, наверняка, было против истины. Почти все они погибли в годы массовых сталинских репрессий в молодом возрасте, даже не оставив потомства.
На мой же взгляд, движение «Алаш», дело «Социал-Туранской партии» стали закономерным итогом формирования национальной политической элиты и ее деятельности по созданию собственной государственности.
Курманов Карпек, доктор юридических наук,
профессор
Библиография:
1. История Киргизской ССР. Т.1. Ч.1. - Фрунзе, Госиздат, 1968.
2. Гафуров Б.Г., Цибукидис Д.И. Александр Македонский и Восток. - М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1980.
3. Курманов Карпек. Исповедь юриста. Автобиографический очерк, посвященный 85-летнему юбилею автора. – Б.: 2013.
4. Восстание 1916 года. Сб. док. – Б.: 2015.
