«Прогресс науки нескончаем,
но он ничто в сравнении с совестью»
Ч.Айтматов (монах Филофей из романа «Тавро Кассандры»)
Чем дальше уходит от нас Ч.Айтматов, тем больше прорисовываются нескончаемые глубина, масштаб и мощь его идей о сущности и смысле человеческой жизни и смерти – проблемах добра и зла, любви и ненависти, справедливости и «безнаказанности» за совершенное зло, войны и мира, отношений Человека и Природы, судьбы, и многих других социальных проблем, которые он оставил на страницах своих произведений-шедевров.
Проблем, над которыми он бился всю свою жизнь, ставя непростые вопросы через своих литературных героев, и тем самым обращаясь к нам, ныне живущим и будущим поколениям читателей. Непростые вопросы, заставляющие думать и искать ответы на них, но как говорил один классик: «Правильно поставить вопрос – значит наполовину решить его»…
Над решением поставленных вопросов задумывался и автор этих строк, заново перечитывая его произведения и пытаясь найти ответы на них через публикацию различных статей, посвященных анализу его произведений и отдельных тематических проблем, волновавших его. Сокращенный перечень этих статей приводится ниже, и настоящая статья также относится к таким попыткам найти ответы на его непростые вопросы.
Как в них уже писалось, одной из центральных проблем, рефреном проходящей через все творчество нашего великого земляка, является проблема взаимоотношений Человека-Общества и Природы, которая в наш век всеобщего и все подавляющего потребительства, породившего глобальный экологический кризис и ускоряющегося изменения климата, приобрела и приобретает все большую актуальность.
Однако размышления над вопросами – что же лежало в основе литературного и философского гения Ч.Айтматова, какие корни подпитывали и какие силы двигали его к написанию его поистине бессмертных произведений? Что мучило его и на какие вопросы он пытался найти ответы через своих героев? Почему так трагически они завершали свои жизни? И почему такой безысходностью веет от его последних романов?.. приводят к неоднозначным выводам.
И если при жизни он сам мог ответить на эти, повторимся, непростые и весьма многосложные вопросы, то теперь нам приходится самим искать ответы на них…
В Сети можно найти много интересных материалов, в какой-то мере проливающих свет на эти вопросы, исследующих аналогии и сюжетные линии, характеры персонажей, эволюцию взглядов Ч.Айтматова на них и те или иные вопросы, которые постоянно в различной форме ставятся на страницах его произведений их устами.
В статье отечественного автора Сардарбек кызы Н. «Авдий Каллистратов, Роберт Борк и Арсен Саманчин: типологическая общность и генетические связи (по романам Ч.Айтматова «Плаха», Тавро Кассандры» и «Когда падают горы») дается весьма интересный анализ главных героев последних романов нашего писателя. Как пишет сама автор этой статьи: «Сравнительный анализ данных образов выявляет их типологическую и генетическую общность, которую можно рассматривать в свете идейно-тематических, сюжетных автозаимстований».
Весьма интересны следующие мысли из этой статьи, которые очень верно подчеркивают суть духовных поисков-метаний Ч.Айтматова.
«Подобно Авдию и Борку, Арсен – мыслитель, причем его размышления (нравственные, философские, религиозные, публицистические в статьях) практически такие же глубокие и сущностные, как размышления Авдия и Борка. При этом некоторые мысли данных персонажей встречаются в штыки теми, кто привык к догматическому мышлению.
Как был не понят Авдий с его идеями об обновлении религии, так не был понят и Арсен Саманчин с его идеей о духовном всесилии человеческого слова.
Так, редактор газеты «Новый путь» Кумаш Байсалов сообщает Арсену о том, какое впечатление произвело на умы конфессиональных людей – христиан, мусульман, баптистов – выступление Арсена на конференции «Медиафорум Евразии», какую оно вызвало волну возмущения. Арсен, по их мнению, «покусился на существование Бога, самого Всевышнего поставил… в зависимость от своего «Слова».
Религиозные деятели превратно истолковали мысль Арсена Саманчина: «… за пределами Слова нет ни Бога, ни Вселенной, и нет в мире силы, превосходящей силу Слова…». Они не поняли, что Арсен вовсе не отрицает Бога, а только показывает мощь слова человеческого, способного выразить бытие Бога и красоту вселенной.
Так же не поняли церковные верхи Авдия Каллистратова с его идеей «о Боге-современнике». Авдий вовсе не отрицает Бога, он отрицает догмы. По его мнению, как развивается человеческая мысль, «Бог тоже должен иметь свойство развития»…
…Гибель каждого из трех героев носит жертвенный характер. Никто из них не поступился своими моральными принципами, духовными убеждениями. Авдия распинает хунта браконьеров на саксауле. Роберт Борк растерзан непримиримо и враждебно настроенной толпой. Арсен Саманчин, чтобы сорвать преступный план Таштанафгана, вызывает огонь на себя.
Умирающий Авдий взывает к Богу: «…Ты всепрощающий, не оставляй в неведении нас… Прозрение ниспошли людскому роду…» Роберт успевает сказать, прежде чем его растерзает толпа: «-Кассандро-эмбрионы – это наша беда и наша вина. И мы должны держать ответ перед ними!». Это его последняя попытка вразумить обезумевших людей, повернуть их сердца к добру. Арсен Саманчин, умирая от полученных смертельных ран, обращается ко всем близким для него людям со словами раскаяния. Он просит, чтобы его простили любимая Элес, дядя Бектур, вставший на преступный путь Таштанафган, земляки.
При различии сюжетных развязок, наблюдается общность мотиваций героев. Каждый из них уходит из жизни бесстрашно, в твердом убеждении своей правоты: Авдий Каллистратов, Роберт Борк, Арсен Саманчин верят в неизбывное добро, верят в силу любви, в частности любви к людям. Их жертвы не напрасны.»
Весьма интересен анализ и других сюжетных линий и образов рассматриваемых романов Ч.Айтматов на предмет их сходства или аналогий. Однако, следует отметить, что вопросы собственно духовных поисков или богоискательства нашего писателя, которые предпринимались им в наиболее выраженном виде в «Плахе», особенно, в сценах-диалогах Понтия Пилата с Иисусом Христом, не получили должного внимания, но они несут в себе огромную смысловую нагрузку и идеологическое содержание.
Тем не менее, нужно признать ценность и важность данного исследования и пожелать Сардарбек кызы Н. дальнейших успехов в поисках ответов на те «правильные» вопросы, которые в нем поставлены.
Другая статья, уже российского автора Ю.О.Васильевой - «Мотив судьбы в поздней прозе Ч.Т.Айтматова» от 2015 года, представляется более интересной и содержательной. Она также содержит «правильные» вопросы, которые заставляют задуматься над ними и показывают взгляды нашего писателя на вопрос судьбы, который также постоянно всплывает на страницах его произведений.
Приведем ключевые выдержки-цитаты и из этой статьи.
«…Уникальность творческой индивидуальности Ч.Т. Айтматова в том, что в его произведениях соседствуют образы и идеи разных культур. Этот писатель использует среднеазиатские мифы и создает собственные. Вместе с тем он обращается к мировым религиям.
Чингиз Айтматов изображает мусульманскую молитву Буранного Едигея, почти всю жизнь прожившего в советское время, когда повсюду насаждался атеизм; пытается показать нравственные искания воспитанного в православной традиции изгнанного из семинарии за ересь Авдия Каллистратова; создает образ самопровозглашенного космического монаха, который обращается к папе римскому, однако автор в одном из интервью назвал его «полирелигиозным» «поликонфессиональным». При этом в айтматовских произведениях постоянно дает о себе знать мотив судьбы. Г.Д. Гачев выделил его как основополагающий наряду с мотивом слова и мотивом любви…
… Мотив судьбы дает о себе знать уже в заглавии романа «И дольше века длится день». Оно наводит на размышления о трансформации времени. Целый век как бы «упакован» в один день. Из повествования мы узнаем, что основной пространственно-временной континуум (без малого
двое суток на Буранном полустанке, что затерялся среди сарозекских степей) расширяются до вселенского хронотопа…
… Если рассматривать фабулу романа «И дольше века длится день», может показаться это Ч. Т. Айтматов изображает судьбу исключительно в социальном ключе. В центре романа судьбы нескольких железнодорожных рабочих, на жизнь которых повлияли коллективизация (смерть отца Казангапа), война (контузия Едигея, плен, побег и партизанская деятельность Абуталипа), послевоенные репрессии (гибель Абуталипа), смерть И.В.Сталина, оттепель и наконец покорение космоса и вместе с тем забвение истории и морально-нравственных основ бытия. Для Айтматова важно, как он сообщает в предисловии, описать жизнь «человека трудолюбивой души» в контексте истории страны. «Рядовой человек испытывает социальные отношения, в которых он пребывает. как род длящегося фона, на котором выделяются лишь отдельные случаи. Он их испытывает, как испытывает вкус хлеба насушного Он в них заключен. И эта заключенность в свою очередь воспринимается как власть, как гнет. как судьба» Подобное, несколько девальвированное понимание судьбы было характерно для официальной литературы конца 1970-х - начала 1980-х гг.
Однако айтматовская судьба не исчерпывается социальной детерминацией. Сильнее всего это чувствуется в «Белом облаке Чингисхана» - легенде, интегрированной в роман в 1990 г. С одной стороны, сотник Эрдене и его возлюбленная вышивальщица знамен Догуланг полностью находятся во власти хагана, который предстает здесь стоящим выше на социальной лестнице человеком. С другой стороны, Ч.Т. Айтматов пишет, что именно судьбе было угодно привести к власти Чингисхана.
Покоривший немало племен правитель, что решил завоевать весь мир. подвластен воле высшей силы точно также, как и его подчиненные. Скорее, Чингисхан просто на некоторое время призван быть проводником судьбы. Айтматов замечает, что «жизнь могла бы уготовить отчаянному сироте судьбу лихого налетчика-конокрада, кем он был поначалу». Обратим внимание на еще одну деталь: в легенде благополучие властителя олицетворяет облако - эта деталь подчеркивает, что и его жизнь зависит от Неба. Получается, что социальная детерминация - по сути, сценарий Судьбы.
Активно функционирует мотив судьбы на уровне архитектоники романа, Признак его реализации мы усматриваем в «поэтике взаимно прорастающих сюжетов». Прежде всего критики относят к взаимопроникающим сюжетам легенду о манкурте и ситуацию перед космодромом, когда похоронной процессии не разрешают проехать к кладбищу.
Мотив запретной любви объединяет подобным образом легенду о Раймалы-Аге, чувство Едигея к Зарипе и буйство Каранара как в какой-то степени двойника Едигея. Третий взаимно прорастающий сюжет - кара, настигшая старшего дозорного Эрдене и его возлюбленную, вышивальщицу Дауланг. В начале 2000-х гг. Айтматов считает необходимым эксплицитно обозначить связь сюжета, относящегося к Средневековью, со сталинскими репрессиями. Он пишет в новелле «Препоручение Богу»: «И теперь он [Абуталип] понимал, что та же сарозекская история приключилась, по сути дела повторилась, и у них на веку. теперь уже в двадцатом веке, в послевоенную пору. Он знал об одной женщине, что не отреклась от своего мужа («империалистического агента»!) и родила дочь уже в ГУЛАГе...»
Взаимно прорастающие сюжеты, как особенность романной архитектоники, указывают на то, что жизнь всего сущего (людей разных времен и животных) развивается по одним и тем же законам. Повторяющиеся сценарии развития событий подтверждают наличие определяющей многое силы. Условно эту силу и можно назвать судьбой.
При этом в картине мира Айтматова нет иерархических связей между человеком и человечеством, между затерявшимся в степи полустанком и всей земной цивилизацией. Более того, на судьбу человека и большое, и малое способно оказать одинаково сильное влияние. Об этой особенности мировосприятия киргизского автора писала Л. Е. Герасимова «Судьбу Едигея определяют в романе и война, и послевоенные испытания, и решение на "Конвенции", но определяют ее и встреча с Казангапом, Елизаровым, Абуталипом и Зарипой, собственная совесть, постоянная духовная работа…
Судьба человека и человечества связаны прямо, а не только опосредованно. Так же неразрывно смысл человека и человечества – и в большом и малом». Такая тесная связь между разноуровневыми пластами бытия, судьбами людей и животных, отдаленными друг от друга пространством и временем, на наш взгляд, является доминантой судьбы в первом романе Айтматова.
Эта составлявшая концепция айтматовской судьбы характерна и для следующих произведений автора, однако она развернется несколько иными гранями. В «Плахе», во-первых. Авдий в словесной схватке с главой хунты Гришаном заявляет, что «не бывает изолированных судеб, нет отделяющей судьбу от судьбы грани, кроме рождения и смерти. А между рождением и смертью мы все переплетены, как нити в пряже». Во- вторых, в следующем романе Чингиза Айтматова, как и в книге «И дольше века длится день», мир людей и мир животных изображаются как два единства.
Если представитель одного единства причиняет зло представителю другого единства, это зло обязательно вернется, но, скорее всего, не непосредственно к злодею, а к его сородичу (трагедия Акбары и Бостона)…
… Личная судьба человека в «Тавре Кассандры» органично вписана в судьбу всей человеческой цивилизации. Суть фантастического предположения писателя в том, что «...зло. совершенное субъектом, не уходит физически вместе с ним, с кончиной его века, а остается в генетическом лесу фатальным семенем, ожидая вероятного часа икс, когда оно даст о себе знать подобно мине замедленного действия». Таким образом, изменяется весь генофонд человечества. В нарочито заостренной, во многом публицистичной форме писатель хочет указать на антропологический кризис, выйти из которого люди смогут лишь все вместе. Сильно звучит и идея «включенности человека в цепочку поколений», говоря словами В. И. Вернадского».
На этом завершим цитирование данной статьи и отметим, что методологически она также рассматривает тему Судьбы в других последних романах Чингиза Айтматова на принципах компаративного анализа, в чем ее непреходящая ценность. Всем интересующимся вопросами судьбы-кармы, в индийской традиции, рекомендуется более внимательно изучить эту весьма интересную работу.
Подводя итог сказанному, хотелось бы подчеркнуть, что все произведения Ч.Айтматова нужно рассматривать как единое философское изложение его взглядов на весьма широкий спектр вопросов. В каждом последующем произведении он развивает свои мысли-взгляды на эти философские вопросы.
Взглядов удивительно проницательных, во многом пророческих, но где-то недостаточно, а порой и противоречиво, отвечающих на те глубинные вопросы, которыми он сам задается через своих героев.
Однако самое главное, что можно извлечь из работ нашего гения, сквозь призму вышеприведенного анализа – он не делит проблемы отдельного человека и Природы в виде персонажей-животных от проблем общества, в котором они живут, проецируя эти проблемы на все человечество, планету и космическое измерение в ее бесконечности.
И корни-истоки этих проблем он видит в деградации духовно-религиозного знания как отдельного человека, так и общества и человечества в целом. Поэтому Ч.Айтматов и пытался найти и вскопать эти корни-истоки в своих произведениях, задаваясь и ставя непростые и многосложные вопросы, не понятые как его современниками, так и нынешними поколениями читателей.
Между тем, ответы на эти вопросы уже есть в трудах другого отечественного автора, пока не также не получившего должного понимания и признания в нашей стране – основателя оригинального учения о космофилософии М.Мусабаева, который уже много лет пытается привлечь внимание к этим вопросам.
Постановкой вопросов и духовным поиском ответов на эти вопросы Ч.Айтматов и М.Мусабаев очень похожи, но рассмотрению-исследованию этих вопросов будут посвящены следующие статьи. Точнее, будет предпринята попытка ответить на вопрос - чем философия первого отличается от космофилософии второго?
Исмаил Даиров
17.08.2023
Другие авторские статьи по данной теме:
«Ч.Айтматов и экология — к новому имиджу Кыргызстана на международной арене»
«Он памятник воздвиг себе нерукотворный. Перечитывая Ч.Айтматова»
«Сказка о рогатой Матери-оленихе…Заново открывая Ч.Айтматова»
«Плаха» - пророчеcкий образ или программа действий?»
«Тавро Кассандры» - судьба Чингиза Айтматова»
«Когда падают горы» - завещание Чингиза Айтматова»
«О духовной консолидации кыргызов»
«Почему в Кыргызстане возможна единая идеология?»
«В поисках национальной идеи»
«Об истоках кыргызской культуры и возрождении Кыргызстана»
«Жети-ата» - фундамент духовно-нравственного возрождения»
«К истокам духовной культуры – небесные горы Кыргызстана»
«Манас» – духовный компас в условиях глобализации»
«Манас» - предтеча или составная часть мировых религий?»
