Остановка огня между Ираном и Израилем — это своего рода лишь временная передышка. Договор о перемирии не был подписан. Нет ни юридического закрепления, ни гарантий, ни политического урегулирования. Поэтому правильнее говорить: сейчас пока закончилась фаза горячих боевых действий, но сама война продолжается — в иных формах и на иных фронтах.
Обе стороны не достигли стратегических целей. Иран не отказался от ядерной программы. Израиль не добился главной цели — окончательной нейтрализации иранского военного и ракетного присутствия в регионе, равно как не остановил развитие ядерной программы. А это значит, что конфликт перешёл в фазу подготовки к следующему. Поэтому эта своего рода передышка означает, что конфликт не завершился, а произошла лишь смена режима его ведения: от прямых ударов — к подготовке, переосмыслению и перегруппировке.
Иран в свою очередь, несмотря на удары по объектам ПВО, ядерной инфраструктуре и командным пунктам, не утратил политическую устойчивость, не потерял управляемость, сохранил альянсы и прокси-структуры в Йемене, Ираке и Ливане. Более того, в отличие от шаблонных тезисов в западных СМИ, Иран не демонстрировал признаков капитуляции. Его способность адаптироваться, сохранять суверенитет и выстраивать ответные стратегии — от информационной мобилизации до интеллектуального самоконтроля — указывает на то, что он вышел из этой фазы не сломленным, а мобилизованным.
Сегодня Иран представляет собой пример устойчивого государства, способного интегрировать военную угрозу в систему внутренней консолидации. Народ, несмотря на санкции, экономические перебои и инфраструктурные удары, в основном сохранил поддержку государства. Эта политико-цивилизационная стойкость основана не только на аппаратной вертикали, но на идее сопротивления, глубоко укоренённой в иранской политической культуре.
Израильские удары по военным объектам были точны и разрушительны, но не стратегически решающими. Как отмечают эксперты RAND и Brookings Institution, подавляющее большинство научных центров, связанных с ядерной программой, были децентрализованы ещё в 2023–2024 годах, а новые центрифуги IR-9 остаются в резерве. МАГАТЭ зафиксировало лишь краткосрочную остановку процессов, но не их прекращение. Стратегически Иран остался в состоянии возобновить технологический прогресс далее…
Сейчас так называемая геополитическая среда вокруг конфликта демонстрирует глубокий кризис международного права.
Открытые действия Израиля по нанесению ударов по суверенной стране без санкции Совбеза ООН остались безнаказанными. Реакция Запада — от поддержки до молчаливого одобрения. В то же время Иран подвергся новой волне обвинений в агрессии, даже несмотря на то, что он ответил на удары, а не начал их. Такое смещение понятий подрывает саму архитектуру международной безопасности. Возникает вопрос: кто определяет, что является обороной, а что агрессией? Почему право на превентивную войну признаётся лишь за избранными? И такая ситуация демонстрирует новое правило в новом мировом порядке - «право в силе».
И это не только подмена понятий, но и прецедент безнаказанности для «своих» государств, который может быть использован в будущем другими региональными игроками.
Сейчас вышедший из фазы военных действий Иран получил три важнейших результата: внутреннюю консолидацию, доказательство дееспособности системы принятия решений в условиях ударов, а также ценнейший опыт будущих войн — не в теории, а в живом конфликте. Перестройка ПВО, обновление разведструктур, запуск новых протоколов реагирования на кибератаки, анализ уязвимостей в информационной среде — всё это уже запускается в Иране. Хотя многие западные эксперты поспешили заявить, что Иран «ослаблен» или «отступил». Однако факты говорят о другом. Иран доказал свою способность, во-первых, удерживать управление в условиях войны, сохраняя целостность государства. Во-вторых, сумел избежать дестабилизации, несмотря на удары по инфраструктуре и информационному полю.
Геополитический прогноз, согласно многим аналитическим центрам, для региона выглядит из трёх возможных сценариев.
1. Бессрочная холодная война. Прекращение атак, но нет дипломатии. Угроза повторного огня останется на горизонте 3-4 года. Иран продолжит готовиться, идет модернизация ПВО, усиление потенциала ПРО, развитие «скрытых» объектов и т.п. Данный сценарий маловероятен. Так как дает время для Ирана восстановить силы и выйти более подготовленным и сильным.
2. Дипломатическая сделка под давлением США. США, например, выдвигают требования (полный запрет обогащения урана, возобновление инспекции МАГАТЭ). Иран под внутренним давлением и ослабленным может согласиться на компромисс с США ради снятия санкций, инвестиций и стабилизации валюты. Это, кстати, пока также маловероятный сценарий на сейчас, учитывая позицию Ирана.
3. Новая военная фаза в ближайшие 1-2 года. При сохранении жестких позиций Ираном (по вопросам обогащения), Израиль с США могут вновь применить силу и пойти на скрытые операции внутри страны, вплоть до нанесение удара по духовному символу Ирана.
Мир ещё возможен — но только как результат стратегического уважения и дипломатической взаимности. Если же передышка будет истолкована как поражение, новый виток конфликта неизбежен. И тогда история повторится — только с большим числом жертв, и с меньшими шансами на деэскалацию.
Иран не просто страна, это один из немногих игроков в мусульманском мире, обладающий стратегической субъектностью, способный говорить с Западом на языке равных. Его демонтаж означал бы слом альтернативы — политической, экономической, цивилизационной.
Для Центральной Азии, для государств с опытом постколониального становления сильный и суверенный Иран необходим — как противовес гегемонии, как часть многополярности, как урок автономного развития. И осознание, что мир без суверенного Ирана будет куда более опасным, чем с ним, очень важно для наших стран. С учетом будущих событий в Южной Азии и на Ближнем Востоке, США, Китай, Турция, Россия будут только усиливать своё присутствие в ЦА регионе, предлагая гарантии безопасности, инвестиции, новые технологии.
И если война между Ираном и Израилем (с участием США и его союзников) все-таки вспыхнет вновь, особенно с участием разных прокси-групп, то возможен перенос активности на Север (включая Центральную Азию и Кавказ). И наши страны уже начали, думаю, пересматривать свои концепции национальной безопасности, укреплять ПВО, прорабатывать сценарии кибер-угроз и т.п. В этом ключе странам Центральной Азии давно необходимо развивать свою, что называется, интеллектуальную оборону. А именно прогнозирование, стратегическое мышление, сценарное моделирование.
