Долгое время политологи смотрели на религию как на пережиток прошлого. XX век с его секуляризацией и новыми государствами казался эпохой «взросления» политики, где вера должна была уступить место прагматизму. Главные теории отражали это:
1. «Железный кулак» Реализма: Мир — это арена борьбы за власть и ресурсы. Государства — как бильярдные шары: сталкиваются, отталкиваются, думают только о выживании и выгоде (Моргентау, Уолтц). Религия? Лишь риторический фасад для истинных материальных интересов. Пример: США на Ближнем Востоке говорят о демократии, но защищают нефтяные потоки.
2. «Сети» Либерализма: Мир — сложная паутина взаимозависимостей (торговля, экология, права человека). Актеры — не только государства, но и корпорации, НПО, ООН (Най, Кеохэйн). Религия признается, но остается на вторых ролях. Даже когда её изучают (как Олбрайт), часто воспроизводят спорные колониальные стереотипы.
3. «Классовая Битва» Марксизма: Глобальные конфликты — отражение борьбы за ресурсы между угнетателями и угнетенными (Валлерстайн). Религия — лишь «опиум», дымовая завеса, скрывающая истинные экономические корни противостояний.
Почему религия «была не в тренде»? Ученые верили в неизбежную секуляризацию — наследие эпохи Просвещения. Вестфальский мир 1648 года, положивший конец религиозным войнам в Европе, казался образцом будущего. Светскость победила, вытеснив веру в частную сферу (как во Франции с ее запретами религиозной символики).
Большой перелом:
К концу XX века стало ясно: прогнозы о «смерти Бога» преждевременны. Крушение СССР, кризисы, конфликты на Ближнем Востоке показали обратное — десекуляризацию. Религия вернулась в большую политику.
4. Прорыв Конструктивизма: Эта школа (не столько теория, сколько метод) перевернула взгляд. Идеи, ценности, религия, культура, идентичность — не декорации, а фундамент, на котором строятся политические реалии. Именно конструктивисты дали инструменты для анализа силы веры в мировой политике.
Как религия играет сегодня?
Государства-игроки: Иран, Саудовская Аравия, Афганистан (при талибах) открыто ставят религию во главу угла. Другие (Индия при Моди, США при Буше-младшем, Израиль) активно используют религиозную риторику для легитимации политики. Примеры: Индия, а именно снос мечети Бабура в Айодхье (1992) и строительство индуистского храма на ее месте (2020) — ключевой религиозно-националистический проект.
Саудовская Аравия: «Дипломатия мечетей» и нефтедоллары для продвижения своего понимания ислама через сеть фондов и организаций. Негосударственные гиганты: Настоящая сила — транснациональные религиозные структуры: Ватикан: Влияние на умы миллиардов католиков, критика и коммунизма, и капитализма, осуждение войн (как в Ираке). Организация Исламского Сотрудничества (ОИС): Голос 57 мусульманских стран. Транснациональные сети: Суфийские братства (тарикаты), влияющие на культуру и идентичность.
Серые зоны и конфликты:
Терроризм/Сопротивление: Статус организаций вроде «Хезболлы», «ХАМАС», «Талибана» или «Братьев-мусульман» радикально различается в зависимости от позиции страны. Даже ИГИЛ имело поддержку на местах из-за… эффективного управления в захваченных городах.
Палестино-израильский конфликт: Ярчайший пример сплава религии, политики, истории и идентичности, вышедший на глобальный уровень. Аль-Акса в Иерусалиме — третья святыня ислама — ключевая точка напряжения.
Выводы
1. Классические теории (реализм, либерализм, марксизм) слепы к религии. Они отражали эпоху, но мир изменился.
2. Религия — не «пережиток», а мощный актор. Она формирует идентичность, мотивирует, легитимирует, мобилизует массы, служит инструментом «мягкой силы» и оправданием конфликтов.
3. Пора пересмотреть учебники. Наука о международных отношениях обязана включить религию и её влияние в публичной сфере (особенно в мусульманском мире) как ключевой фактор анализа. Игнорирование этого — ошибка с серьезными последствиями. Религия не ушла в тень — она вышла в центр арены.
