За спиной – 32 года независимости, полные надежд, ошибок и поисков. Впереди – всего восемь лет, последний перевал, чтобы решить, кем станет кыргызский народ через поколение. Не через выборы или реформы, а через то, сохранит ли он свою душу. Это не драма для кино. Это сорокалетний счет, заведенный нам самой историей, и его тиканье слышно в самой оглушительной тишине.
История показывает, что настоящая независимость Кыргызстана началась не с перестройки и даже не с 1991 года. Реальный старт суверенного Кыргызстана – 31 августа 1993 года, когда страна приняла первую свою Конституцию. Не советскую, не чужую – свою.
В тот момент кыргыз стал не просто жителем постсоветского пространства. Именно тогда родилась новая политическая реальность, новый этнополитический субъект. В тот момент кыргыз стал этнополитическим субъектом с собственной памятью и волей. Именно с этого дня начался сорокалетний цикл – развилка, где путь народа либо кристаллизуется в четкий маршрут для следующих поколений, либо растворяется в тумане, оставив лишь указатели в никуда. Мы уже упустили тот момент, когда можно было превратить вдохновение независимости в систему ценностей. Но не время сетовать, время – спасать.
Сначала, в 1990-е, было романтическое возрождение. Флаги, гимн, эпос «Манас»… Гордость переполняла: «Мы – кыргызы!» Это была компенсация за десятилетия советской нивелировки, когда национальное казалось запрещенным плодом. Потом, с 2000-х по 2015-й, пришло время ритуализации. Этнофестивали, сувениры с юртами, «Манас» в рекламе и медиа... Символы остались, но смысл начал ускользать – традиции превращались в декорации, а не в живые нормы повседневности.
А сейчас мы на пороге третьей стадии – глубинной эрозии. Земля, когда-то сакральная кормилица и Ата-Бейит, становится товаром. Родовые связи, где «один за всех», размываются миграцией и урбанизацией – каждый сам за себя в Москве или Дубае. Уят, этика стыда и достоинства, обесценивается в погоне за лайками и хайпом. Еще шаг – и кыргызскость останется в названиях кафе и улиц, сувенирах, фестивальных костюмах, но исчезнет но исчезнет из языка, привычек, общения, поступков и решений.
Почему именно сорок лет? Эта мысль мне пришла в голову при прочтении книги российского ученого, декана экономического факультета МГУ Александра Аузана «Культурные коды экономики. Как ценности влияют на конкуренцию, демократию и благосостояние народа» (советую прочитать). В своей книге Александр Аузан, отмечает, что сорок лет – это не просто библейский символ, а срок «смены носителей культуры». За это время одно поколение уходит, а другое начинает мыслить иначе. Меняется не только язык и быт – меняется сам способ чувствовать мир. И если ценности не встроены в институты за этот срок, они исчезают из живой ткани общества, оставаясь только в символах и обрядах. И приводит пример из Библии – сорок лет странствий Моисея по пустыне. И это не просто путешествие: именно за эти сорок лет у евреев стирается память о рабстве в Египте.
Действительно 40 лет – это естественный срок, за который полностью сменяется активное поколение носителей опыта: дети становятся взрослыми, привычки и установки прошлого постепенно угасают, а новая психология формируется на основе свободы и самостоятельного выбора.
Задумавшись над словами Александра Аузана о сорокалетних странствиях Моисея, начинаешь видеть в этой истории не просто библейский эпизод, а универсальный закон времени. Народ должен пройти путь длиной в жизнь, чтобы стереть из памяти рабство, не внешнее, а внутреннее. И чем больше размышляешь, тем яснее замечаешь, что тот же ритм повторяется в других религиях и культурах. Число сорок появляется вновь и вновь как мера человеческого пути к обновлению. В Коране – сорок дней уединения Пророка. В христианстве – сорок дней поста и очищения. В буддизме – сорокадневный путь к просветлению (ретриты). Всюду одно и то же число, как метка взросления цивилизации. Сорок лет — это срок, за который память одного поколения растворяется и уступает место новому сознанию.
В кыргызской культуре «кырк» имеет схожую символическую глубину, пронизывая эпос «Манас», генеалогические мифы («кырк уруу», «кырк кыз») и обряды жизненного цикла («кырк» ребенка, «кырк күнөө»).
И именно здесь, будто по внутреннему зову, мы возвращаемся к собственному корню – к слову «кыргыз». Есть версия, что его исток – в древнетюркском «кырк», «сорок». И хотя лингвисты спорят, точна ли эта связь, сама по себе она удивительно символична: ведь народ, имя которого означает «сорок», как будто несет в себе идею многократного обновления, зрелости, пройденных испытаний. Неслучайно в эпосе «Манас» число сорок звучит как ритм судьбы – сорок воинов, сорок племен, сорок вершин.
В этом кроется практический смысл и для управления: сорок лет – естественный цикл, за который ценности либо укореняются в коллективной памяти, либо растворяются, оставляя только красивые символы. Отсюда управленский вывод: окно 1993–2033 гг. – это не просто календарь, а время для перевода смыслов в институты.
Сравните угрозы. Советская власть семьдесят лет давила сверху: запрещала мечети, родовые советы, но оставляла душу нетронутой – в семье, в юрте, в кухонных разговорах за чаем. Кыргыз оставался кыргызом. Традиция жила в языке, жестах, интонациях. А сегодня? Глобализация и цифровизация не запрещают – они обесценивают. Язык становится неконкурентным в мире английского. Традиция – контентом для TikTok, лишенным веса. Уят замещается культом самопрезентации. СССР мобилизовал сопротивление. Цифровая эрозия растворяет тихо, через соблазн. Это не угнетение, против которого можно встать. Это тихая катастрофа, которую не замечаешь, пока не становится поздно.
Эрозия видна в повседневности. Земля из живого организма превращается в участок для продажи – хаотичная застройка предгорий, безразличие к рекам и даже к бесценному озеру Иссык-Куль. Родовые связи слабеют: массовая миграция делает индивидуальное выживание важнее коллективной ответственности. Уят уходит, внутреннее чувство ответственности перед людьми вытесняется, лайки становятся важнее мнения своего сообщества. Эти индикаторы можно и нужно измерять – экологические метрики для земли, уровень общинной вовлеченности для рода, индексы репутации для стыда. Их необходимо встраивать в госстратегии и корпоративные планы, измерять, сравнивать, корректировать.
Но время еще есть. Пока живы прямые носители – бабушки, помнящие юртовый этикет, деды, говорящие «Сөзүңө жет» (достигни своего слова). Пока мать может сказать ребенку: «Энеңди уят кылба» (не заставляй свою мать стыдиться). Это поколение последних хранителей. Если до 2033-го не переведем их память в институты, мы потеряем не только традиции, но и внутренний стержень, и не под напором чужого, а из-за собственной бездеятельности.
Что реально можно сделать за эти восемь лет? Начинать нужно с образования и воспитания. Эпос «Манас», пословицы, устойчивые культурные формы – не просто тексты, а практические уроки жизни. Их можно превращать в реальные упражнения для школьников и студентов: «Как бы ты поступил, будь ты Көкөтөй?» или «Что значит проявить уят в школе, в семье, в команде?» В школах и университетах важно запускать реальные проекты, которые учат заботе о природе и взаимопомощи. Можно ухаживать за деревьями вокруг школы, помогать соседям, создавать маленькие инициативы, которые показывают, как работает сотрудничество на практике.
В вузах дело идет глубже. И все шаги – патрули, кодексы, рейтинги – останутся разрозненными попытками, если над ними не возвысится стержневой проект: создание и внедрение «Национального менеджмента Кыргызстана». Этот проект должен объединять знания и практику в одну систему под названием «Национальный менеджмент Кыргызстана» и стать полноценной академической дисциплиной с реальными тренингами и практическими курсами.
Необходим обязательный цикл дисциплин, которые ломают старую парадигму. К примеру, «Кыргызская управленческая философия», которая изучает, как принципы родовой демократии (кеңеш), сакрального долга (намыс) и понимание «кут» формируют живое управление («жандуу башкаруу»), где решения принимаются не ради формальных правил, а во имя ответственности, совместного блага и продолжения национального кода в современном государстве и бизнесе. «Жети Осуят» в управлении: ценности и регламенты» – курс, который учит превращать традиционные кыргызские ценности в реальные управленческие практики, видеть в них ориентиры для личной ответственности, этичного лидерства и заботы о коллективе. Курс, показывающий, как ценности оживают и становятся силой, а не просто красивым словом на бумаге. «Практикум по национальному менеджменту», где студенты не пишут конспекты, участвуют в деловых играх, квестах, тренингах, разбирают реальные кейсы местных компаний, учась видеть в ценностях рабочие инструменты. Наконец, «Национальный менеджмент Кыргызстана». Пока этого предмета не будет в стандарте, все разговоры останутся красивой теорией. Образование – это та среда, где смыслы кристаллизуются в компетенции. Без этого звена мы будем и дальше готовить либо менеджеров-универсалов без корней, либо патриотов-романтиков без технологий.
Это не «еще один предмет». Это инвестиция в операционную систему будущей элиты. И если мы не сделаем этого сейчас, в рамках нашего последнего сорокалетия, то через восемь лет нам будет некому передать даже самые гениальные идеи. Преподавать будет некому, а учиться уже не для кого.
Если мы встроим эти дисциплины в образовательный процесс, то и через поколение они станут основой устойчивого общества, силы для управления и принятия решений, которые поддерживают кыргызскую идентичность здесь и сейчас, а не только в памяти.
В госуправлении – обучение ценностям национального менеджмента: студенты, молодые специалисты и чиновники изучают, что такое уят, ашар, табият на практике, через реальные кейсы и участие в решении общественных вопросов. В бизнесе - репутация, ответственность и этика становятся активами: молодежь учится видеть последствия своих действий, оценивать, как их решения влияют на сообщество.
Иными словами, речь не о том, чтобы создавать отдельные проекты ради отчетов, а о том, чтобы национальный код постепенно «встраивался» в жизнь каждого – в школе, университете, работе, общине. Это реальные шаги к тому, чтобы национальная идентичность стала силой, а не просто словом для гордости.
Конечно, мы не предлагаем возвращаться к юртам или к кочевничеству. Это не ностальгия, а вопрос выживания в современном мире. Уят — внутренний компас менеджера, табият – умение держать баланс с природой в городском пространстве, ашар – сила кооперации в экономике. Если встроим эти ценности в правила, мы сохраним уникальность; если нет — останемся кыргызами лишь по паспорту, с утраченными привычками, памятью и связями, которые делают нас народом.
2033 – не за горами. Но он еще в наших руках. Родители, расскажите детям про уят по жизни, не по книжке. Учителя, введите урок «Манас как менеджмент». Чиновники, сделайте один айыл окмоту прозрачным. Бизнес, опубликуйте этические отчеты. 8 лет – 96 месяцев. Девяносто шесть шагов. Начнем с первого? Давайте не упустим этот единственный шанс.
Итак, сорокалетнее странствие подходит к концу. Следующий цикл начнется на новой основе. Либо мы станем народом, который сумел перевести свой древний код в алгоритмы будущего, либо – очередным сообществом потребителей с размытой идентичностью.
Время на раздумья закончилось. Время для действия – сейчас.
Доцент Института экономики и менеджмента КГУ имени И.Арабаева Эльмира Турдукулова
