Прочитал статью Раева о бывшем министре культуры К.Кондучаловой и вспомнил историю своего папы, напрямую связанную с ней. Которая, будучи министром, сыграла свою роль в судьбе моего отца. Конечно, есть такая расхожая истина, что о покойниках либо хорошо, либо ничего, кроме правды. Вот только выставлять ее этаким ангелом во плоти и не вспоминать о ее ошибках… Мне кажется это несправедливым. Но обо всем по порядку.
В 1967 году мой отец Мусурманкулов Турсун по приглашению ЦК КП Киргизии приехал во Фрунзе, чтобы возглавить открытый Институт искусств. Нет смысла подробно о нем рассказывать. Отмечу, что первые годы существования он размещался в 5-этажном здании, в котором находились учебные классы и студенты. Но время шло, студентов прибавлялось, а вот помещения в здании Института оставались те же. Естественно, эта проблема требовала кардинального решения и не давала покоя отцу, но при этом выпадала из сферы интересов министерства. Более того, министр вообще запретила отцу поднимать этот вопрос в верхах. Понятно, отца, бывшего воспитанника колонии, фронтовика и коммуниста, подобная позиция не устраивала. Поэтому в августе, не помню какого года он пошел с этой проблемой в Госплан, где добился приема у заместителя Госплана Дикамбаева. Так как тогда был запрет на строительство административных зданий, но общежития под них не подпадали, то отцу было предложено построить его. Дикамбаев вызвал двух сотрудниц и узнал у них, как расходуются средства Минкульта на капитальное строительство. Оказалось, НИКАК. И тогда Дикамбаев своим волевым решением распорядился перевести эти средства на счет Института искусств. Место для строительства было подобрано быстро, потому как отец схитрил, используя имя Усубалиева – 1 секретаря ЦК КП Киргизии. В сентябре того же года Усубалиев пригласил отца на беседу, узнал о проблеме с жильем для студентов и посоветовал обратиться к ректору Политеха, в котором построили шикарное общежитие с секциями на 4 комнаты, с ванной, туалетом и умывальниками. Вот отец и использовал имя первого, говоря: «Турдакун Усубалиевич просил…», верно рассчитав, что никто не будет звонить первому, выясняя правду. Может, поэтому строительство было быстро начато, и когда в Минкульте об этом узнали – что все деньги ушли на общежитие, обратного хода уже не было. А был разнос, когда отца, как нашкодившего пацана, Кондучалова и ее зам распекали за самоуправство: «Я ведь запретила тебе обращаться в вышестоящие организации… ». Отец выслушал этот разнос, вышел к секретарю и написал заявление об увольнении. Но сразу ход этому заявлению не дали, а подождали, пока достроится общежитие на углу Советской и Донецкой, и новый учебный корпус. Ну а когда подошло время 1 выпуска Института – КПР, достали заявление и удовлетворили его просьбу, освободив от должности ректора. Конечно, была обида, по крайней мере у меня. Что творилось в душе отца, не знаю. Он не любил плакаться в жилетку. Это освобождение он перенес достойно, но хотел работать в Институте искусств по специальности – он ведь духовик. Конечно, не рядовым преподавателем, тем более что у него был диплом Доцента, выданный ВАК СССР.
Когда о его освобождении узнали в Алма-Атинской консерватории, в которой отец учился и работал с 1946 года, пройдя все ступени вплоть до проректора, Рахмадиев Е., бывший в то время ректором, послал к отцу его детдомовского товарища и коллегу-духовика Узбекова Т., для переговоров о возврате обратно в Алма-Ату. Казахи объявили конкурс на должность профессора кафедры духовых инструментов, и документы следовало подать в течение, по-моему, 2-х месяцев. Папе тяжело давалось принятие решения. Он все надеялся, что в КГИИ объявят аналогичный конкурс и он останется в Киргизии (пусть не волнуются патриоты, она так называлась тогда), на земле своих предков. И только за несколько дней до окончания срока подачи документов он выехал в Алма-Ату и сдал документы в Алма-Атинскую консерваторию. Следует признать, что недоброжелателей в Ученом совете у него было немало, многим он попортил крови своей принципиальностью и привычкой говорить правду. Но, как рассказывал мне дядя Толя – это Узбеков для нас, детей, ректор предупредил: как бы вы не проголосовали, Мусурманкулов будет работать. Пусть даже и И.О. Проголосовали ЗА. А через две недели в КГИИ объявили аналогичный конкурс. Тогда это меня мало задело, но сейчас я задумался: почему тянули с объявлением? Кому было выгодно избавиться от неуступчивого и принципиального специалиста? Причем не местечкового, а всесоюзного масштаба, что подтверждалось приглашением его в жюри союзных конкурсов духовиков. Ответа я не знаю, да, наверное, это не суть важно. А важно то, что после открытия Кыргызской национальной консерватории папа был приглашен в нее с просьбой оказать помощь в становлении нового музыкально-профессионального ВУЗа. Второго в его жизни, в котором он проработал до своей кончины.
Конечно, зла на Кондучалову я не держу. В Алма-Ате отец получил звание «Заслуженный работник высшей школы», стал персональным пенсионером и все-таки вернулся на свою Родину. Немного найдется людей, которые после выхода на пенсию становятся востребованными и реально могут помочь тем, кто в их помощи нуждается. Так что спите спокойно в своих могилах, Кулуйпа-апа и Турсун-ата. Может там, куда ушли Ваши души, у Вас наступило примирение. Жатканы жери жайлуу болсын, топырагы торка болсын! О-о-мин!
