На торжественном праздновании 30-летия Конституции Кыргызской Республики в Жогорку Кенеше участникам были представлены документальный фильм и богатая фотоэкспозиция. Мне как профессиональному историку сразу бросилось в глаза, что там отсутствует целый пласт нашей национальной истории по созданию кыргызской конституции 1917-1929 г.

В своих уроках истории я чаще обращаю внимание на интеллектуальную работу наших предков, фокусируюсь чаще на сделанные ими уникальные открытия и изобретения, политические инициативы. Не на «махание шашками» и военные подвиги, они были у каждого народа, а на интеллектуальные подвиги, которые значительно уступают место в нашей истории – войнам и набегам, батырам и палванам. Ведь совсем еще недавно колониальная историография утверждала, что историческое творчество кочевникам недоступно, у них нет перспективы, будущего, они обречены быть марионетками и сателлитами – у них не было классических государств, бюрократии, налогов, городов, развитой экономики и культуры.

Я горжусь эпосом «Манас», выдающимся произведением устного народного творчества кыргызского народа, которому нет равных в мире. Творчеством великого классика Чынгыза Айтматова, тиражи и переводы книг которого суммарно и по философскому содержанию превосходят трудов десятков лауреатов Нобелевской премии и мировой литературы. Второй такой гениальный кыргыз вряд ли снова появится.

Горжусь тем, что наш народ изобрел юрту, укротил и одомашнил коня, изобрел уникальную орхоно-енисейскую письменность, которую мир утратил лишь с переходом к исламу и превращением ее в мировую религию. Создал огромную империю центральноазиатских племен и народов, не ведшую завоевательных войн и жившей в мире с соседями. Оно погибло не от набегов врагов, а изменений климата в связи с началом в 10 веке «Малого ледникового периода».

Горжусь тем, что наш непризнанный Ормон хан пытался создать в 19 веке централизованное кыргызское ханство, провозгласил его создание на общекыргызском курултае и пытался на его базе создать постоянно действующую законодательную и исполнительную власть, государственный аппарат. Начал принимать письменные законы, не ограничившись обычаями и традициями.

Горжусь тем, что в 17-19 вв. у нас творили акыны-заманисты Калыгул, Молдо Кылыч, Арстанбек, своеобразные классики философии кочевой жизни.

Горжусь тем, что в начале ХХ в. у кыргызов появилась целая плеяда молодых талантливых политиков нового типа, которые были европейски образованы, писали памфлеты, программы, воззвания, декларации, манифесты, конституции, письма, заявления и обращения, выдвигали смелые и решительные инициативы по обустройству новой свободной жизни и демократических порядков. Имею ввиду наших джадидов, мечтавших о модернизации ислама, алашевцев, туранистов, улемовцев, шуроистов, представителей нарождающегося гражданского общества, других небольшевистских народно-демократических партий, стремившихся создать суверенную общетюркскую или панисламистскую государственность, покончить с позорным колониальным наследием. Смело и отчаянно защищали национальные интересы, аргументированно боролись за свои идеалы, рискуя и жертвуя собственной жизнью…

Горжусь тем, что у нас есть выдающиеся и смелые ученые, которые не побоялись авторитарно-тоталитарной системы, опередили науку своего времени, держали руку на пульсе новейших научных достижений – врачи Иса Ахунбаев и Эрнст Акрамов, юристы Карпек Курманов, Кубанычбек Нурбеков и Рафик Тургунбеков, физик Самат Кадыров и многие многие другие ученые таланты и гении.

Горжусь талантливыми деятелями киноискусства, создавшими феномен кыргызского киночуда – Болотом Шамшиевым, Толомушем Океевым, Мелисом Убукеевым, Бакытом Карагуловым и Геннадием Базаровым.

Этот перечень первооткрывателей, великих и талантливых, смелых и решительных граждан можно было бы продолжить…

После победоносного окончания гражданской войны советская власть не забыла своих обещаний угнетенным народам и достаточно легко шла навстречу их чаяниям о самоопределении. Это породило некую легкость в решении такого рода вопросов местными органами власти. Многие решения принимались на местах самостоятельно, без санкции централь­ных органов власти и управления. Бесчисленные разговоры о необхо­димости демократизации и децентрализации управления у многих руководителей посеяли иллюзию свободы и самостоятельности. И нередко приводили к образованию т.н. «буржуазных правительств», что пугало догматически мыслящих революционеров. Эти требования и перемены объяснялись также потребностями новой экономической политики и от­ходом от принципов казарменного военного коммунизма.

В 1920-1922 гг. в Семиреченской области кыргызскими политиками предпринимается неудачная попытка провозгласить образование Кара-Кыргызской Горной области в составе ТАССР. Эта инициатива родилась после того в Туркестане и Степном крае в 1918-1920 гг. прекратили существование самопровозглашенные тюркские автономии – Алаш и Кокандская автономия, подавленная вооруженным путем. Большевики не признавали «тюркскую» или «мусульманскую» идентичности и настаивали на создании в Средней Азии, где никогда прежде не было национальных государств, создать как в Европе советские социалистические республики, построенные по национальному принципу, что вызвало многочисленные межнациональные конфликты и трагедии.

В канун национального размежевания Средней Азии 21-летний ответсекре­тарь ТуркЦИК Юсуп Абдрахманов в 1924 г. добивался в Москве решения вопроса о создании единой кыргызско-каракалпакской автономии на территории от Иссык-Куля до Аральского моря с центром в г. Джалал-Абаде для предотвращения передачи южных кыргызских земель соседней Узбекской ССР. Тогда более или менее адекватно удалось определить границы Кыргызстана лишь в его ферганской части.

А после образования Казахской АССР в 1920 г., казахское большевистское руководство предпринимало попытки включить территории, заселенные кыргызами, в состав новообразованной республики под предлогом того, что кыргызы являются одним из казахских племен. Благо, в Кремле в этом вопросе никто толком профессионально не разбирался.

Обстоятельства распорядились таким образом, что в образовании Кара-Кыргызской АО деятельное участие приняли те же полити­ки, которые боролись за выделение Горной области (Иманалы Айдарбеков), так и те, кто всячески препятствовал этому (Рахманкуд Xудайкулов, Дуйшеналы Бабаханов).

Абдыкерим Сыдыков и Ишеналы Арабаев, взявшие на себя основную ответствен­ность в вопросе о выделении Горной области, к участию в деятельности этих комиссий допущены не были, что серьезно ослабило позиции Кыргызстана. Тем меньше стало шансов решить спорные вопросы (свя­занные с территориальными претензиями, разделом имущества быв­шей ТАССР и т.д.), в свою пользу. Впоследствии в адрес Ю.Абдрахманова и И.Айдарбекова было высказано немало нареканий по поводу неточно­стей, допущенных при определении статуса кыргызской автономии, ее границ и т.п.

Особое негодование вызывало то, что одним народам даровался статус союзной или авто­номной республики, а другим – автономной области, что было следствием не только отсутствия четких критериев самоопределения, но и должного опыта и политической воли у ответственных за размежевание должностных лиц. Таким образом формы национальных образований, особенно таких как автономная республика или автономная область, в советском законодательстве не были определены.

И тогда наши политические лидеры решили проявить политическую инициативу и восполнить образовавшуюся в стране Советов правовую брешь. Благо в подготовке конституционного акта о Кара-Кыргызской автономной области принимали участие бывшие члены партии светской либеральной «Алаш», имевшие богатый опыт в подготовке политических и юридических документов. Их взгляды и нашли отражение в первой конституционной практике кыргызского народа. Прежде всего идеи свободы, восходящие к древней исторической традиции.

Так, в программе партии «Алаш», опубликованной 21 ноября 1917 г. в партийном органе газете «Казак», говорилось: «Россия должна стать демократической, федеративной республикой (демократический, народный, федеративный союз мелких государств). Каждое отдельное государство в федеративной республике автономно и управляется само собой на одинаковых правах и интересах. Во главе стоит Учредительное собрание (правительство избирается Учредительным собранием и подчиняется ему - авт.), в промежутках – президент, избираемый учредительным собранием и Государственной Думой».

Государственная власть разделялась на законодательную, исполнительную и судебную ветви.

Из текста программы явствует, что алашевцы были сторонниками правового государства, федералистами и последователями общетюркской автономии, самостоятельной в вопросах внутреннего управления.

Законодательная власть должна была сосредоточиться в руках Государственной Думы, которой предоставлялось право осуществлять контроль за деятельностью правительства.

Алашевцы предлагали прогрессивную систему выборов: «Правом выбора пользуются все без различия происхождения, вероисповедания и пола. Выборы депутатов производятся прямым, равноправным и тайным голосованием».

Модель устройства Российского федеративного государства переносилась и на автономию Алаш (так должно было называться предполагаемое государственное образование, в состав которого должны были войти все народы Туркестана – курсив наш З.К.).

Гарантировались права национальным меньшинствам, культурная и экстерриториальная автономии, пропорциональное представительство в правительстве и государственных учреждениях.

Объявлялось равноправие народов, неприкосновенность личности, свобода слова, союзов, демонстраций. Религия отделалась от государства. Взимание налогов должно было проводиться дифференцированно - «богатый платит больше, бедный - меньше». Достоянием всех должно было стать народное образование. Продажа земли категорически запрещалась.

Программа «Алаш» имела небольшой объем и очерчивала круг общих вопросов и принципов решения наиболее существенных и значимых конституционных целей и задач.

Наиболее здравомыслящая часть кыргызского общества стремилась глубже понять программные цели русского движения, чтобы объединиться для достижения общеприемлемых и взаимовыгодных целей.

В поисках компромисса А.Сыдыков, И.Айдарбеков, И.Кобеков, С.Чукин, С.Мураталин и другие кыргызские алашевцы одновременно вступают в организацию левых эсеров. Партия «Алаш» по мере развития революционного процесса «левела».

В период образования Кара-Кыргызской Горной области в 1921-1922 гг. между туркестанскими, семиреченскими и кыргызскими политиками разгорелся спор – признавать выделение территориально-административ­ным или одновременно национально-экономическим? В конце концов, выделение было признано территориально-административным, а потому вопрос о Конституции ККГО не был поставлен в повестку дня предстоящего съезда Советов Горной области.

Ограничились принятием этим съездом воззвания «Всем честным трудящимся Пишпекского уезда» гово­рилось: «Конституция РСФСР предусматривает необходимость вовлече­ния в дело государственного строительства и управления непосред­ственно самих коренных трудящихся масс, предоставляя им полное право на самоопределение». Во имя «великого благоустройства, даро­ванного победой пролетарской революции», Пишпекский уездно-городской комитет партии, исполком Советов и союз «Кошчи» выражали уве­ренность, что каждый отнесется к этому историческому событию с достойным вниманием и «примет все усилия к уяснению своего святей­шего долга перед пролетарским нашим государством, а также разъяснит и другим об этом значении». Стараниями Абдыкерима Сыдыкова в 1922 г. был намечен нынешний контур Кыргызской Республики.

После национально-государственного размежевания Средней Азии и образования Кара-Кыргызской автономной области в составе РСФСР состоялся учредительный съезд, который должен был провозгласить образование ККАО. В повестке дня съезда появился вопрос о при­нятии «Конституции ККАО». Речь шла о «Положении об автономной обла­сти кара-киргизского народа», которое должно было определить юриди­ческий статус ККАО. Проект документа был подготовлен комиссией ревкома в составе бывших алашевцев И.Айдарбекова и Ж.Султанаева, а также Ю.Абдрахманова, М.Каменского, И.Кизена на основе «Положения об Уральской области» (1923 г.). Однако из-за отсутствия типового положения, определявшего статус автономной области, его принятие превратилось в проблему. Сто­ронников жесткой централизации не могли не насторожить в проекте пункты якобы ущемляющие права Кремля: например, о при­дании Кироблисполкому прав ЦИК республик, окружным исполкомам - прав губернских исполкомов, право самостоятельно определять внутрен­нее устройство, внутренние границы области и т.д. Эти предложения отражали сокровенные мысли основателей Кара-Киргизской АО, которые видели Кыргызстан никак не меньше, чем с правами союзной республи­ки. Их мечта исполнилась лишь через 12 лет.

Следующая попытка принять свою конституцию была предпринята после преобразования 1 февраля 1926 г. решением ВЦИК Киргизской АО в Киргизскую АССР. А до этого 25 мая 1925 г. Кара-Киргизская АО была преобразована в Киргизскую АО. 25 февраля 1026 г. при Кироблисполкоме была образована Комиссия по преобразованию КАО в КАССР. В ее состав вошли: зампредседатели Кироблисполкома Ю.Абдрахманов, И.Фатьянов, секретарь Кироблисполкома К.Абрамов, председатель Облсуда Л.Авербург, его заместитель Манкиров и юрист Лавров. Комиссия должна была написать тексты декларации об образовании КирАССР и Конституцию КАССР. Проект конституции из 65 статей был написан, но ввиду сырости не допущен к обсуждению на учредительном съезде.

12 декабря 1927 г. работа над конституцией КАССР была возобновлена. В состав комиссии вошел секретарь КирЦИК К.Абрамов, представитель НКЮ Манкиров и нарком внутренних дел И.Жоломанов. Впоследствии Абрмов, Жоломанов и Зайдин выбыли из числа членов комиссии. Вместо них включены нарком юстиции и одновременно прокурор КирАССР Т.Худайбергенов с заменой на Котина, нарком Рабоче-крестьянской инспекции Т.Токбаев с заменой на Ф.И.Чуракова. Активное участие в работе принял завОрготделом Киробкома партии В.Г.Венжер. (Я с ним познакомился, когда он работал в Институте экономики АН СССР в 1984 г. в Москве)

Новая комиссия существенно доработала проект, дополнив его рядом глав – о наркоматах, исполкомах, Советах депутатов, о предметах ведения местных органов власти, о взаимоотношениях с СССР и РСФСР. При подготовке текста комиссия широко использовала опыт России, Татарии. Дагестана и других автономных республик.

Таким образом, в результате работы комиссии было подготовлено три варианта конституции из 7 разделов, 16 глав, 130, 118 и 106 статей.

19 февраля 1929 г. проект из 118 статей был рассмотрен и одобрен в Киробкоме партии. КирЦИКу было поручено доработать этот проект и представить окончательный вариант. 16 апреля он одобрил вариант из 106 статей. А 23 апреля его одобрила V сессия КирЦИК 1-го созыва. Он и был предложен Второму съезду Советов КирАССР, который принял ее в качестве Конституции КирАССР. Однако, она оказалась в подвешенном состоянии, т.к. не была в итоге утверждена ВЦИК РСФСР. Отсюда, часть юристов страны считает, что первая конституция все-таки была принята в 1929 г., другая часть отрицает это.

Ничего особенного или выдающегося в текстах проектов конституций 1926-1929 гг. я не нашел. Оно и понятно, в стране к этому времени завершился период «временного плюрализма мнений». Но я обратил внимание на одну общую особенность, которая бросается в глаза. Из всех стенограмм съездов Советов Кыргызстана были вырваны тексты обсуждения проекта конституции. То ли лишнего наговорили делегаты, либо в целях собственной подстраховки, как бы чего не вышло. Историкам и юристам нашей страны надо разобраться с этим фактом и научно объяснить – почему так происходило?

В заключение выходит, что свою первую признанную советской властью конституцию кыргызский народ обрел лишь в 1937 г. на V съезде Советов, когда наша республика согласно сталинской «конституции победившего социализма» обрела статус союзной республики СССР.

В последующем при организации выставок о конституциях Кыргызстана для всей полноты необходимо учитывать вышеотмеченные исторические обстоятельства.

Зайнидин Курманов