«…Даже бывш[ий] Зам[еститель] Председателя Турк[естанского] ЦИКа Дженизаков, который бежал к Басмачам, в своем докладе должен был признаться, что “Ферганских Басмачей нельзя объединить вокруг политических лозунгов”. (…) Но то, что не мог сделать Дженизаков, то есть объединять Басмачей вокруг политических лозунгов, то сделали мы сами…»
Из «Докладной записки» Начальника Восточного отдела ГПУ Петерса
от 29 июня 1922 года
Пришла беда – отворяй ворота…
Поздней осенью 1917 года, вместе с наступлением предзимних холодов, не только кыргызов и Кыргызстанцев, но и весь Туркестанский край взбудоражили официально еще не подтвержденные, но весьма противоречивые слухи о свержении белого царя, то есть, Всероссийского императора и царя Николая II.
Тиллебай и его семья, да и все сородичи-акманцы, представители рода мундуз, как и весь остальной кыргызский народ, жили в эти грозные дни в тревожном ожидании новых вестей из Ташкента и далекой Москвы: к чему приведут все эти совсем неожиданные революционные перемены? И что сулят они народу нового?..
Тиллебаю на момент Великой октябрьской революции было тридцать семь лет. Не много, но и не мало, как говорится, цветущий возраст, когда хочется мирно жить и работать, дабы полностью реализовать себя, свои личностные замыслы. В семье Тиллебая и его жены Асель рос единственный и любимый, поздний ребенок – сын Аскар, которому совсем недавно исполнилось всего девять лет.
Тиллебаю больше всего было тревожно не за себя, а за будущую судьбу своего малолетнего сына. Потому что начали приходить слухи одни страшнее других… Иногда даже не верилось своим ушам… Говорили разные, порою невероятные слова, будто бы новая власть намерена уничтожить всех богатых, считая как враждебный себе класс, а в лучшем случае – просто отберут у них все нажитое ими имущество и богатство!..
Как же так получается? Как кыргызский народ будет жить без своей аристократии, которая испокон веков считалась хранительницей всех национальных традиций и устоев общества? И еще говорили также о том, что будто бы новая власть собирается насовсем запретить всем людям молиться богу!.. И мусульманам, и христианам… Отныне больше никто не будет ходить ни в мечеть, ни в церковь…
«А это уже не лезет ни в какие ворота! Чего же они хотят добиться этим?!» - впервые так открыто, прилюдно с возмущением высказался Тиллебай в адрес новой власти. Кто это может взять да запретить людям молиться Богу? Кто они такие, чтобы выступить против Бога?! Они что не в своем уме, что ли, в конце концов?..
Тиллебай не знал и даже не подумал о том, что, придет время, и очень скоро эту его вполне естественную человеческую реакцию тоже припомнят ему, говоря, что он теперь стал непримиримым врагом новой власти и его политики, врагом всего нового государственного строя.
Тиллебай, да и другие, никто еще не знал, что пройдет всего еще несколько месяцев и настанут совсем другие, страшные времена, и произойдут неотвратимые события, навлекая на народ большую, кровавую трагедию.
Вскоре не осталось даже следа от былой мирной, благополучной жизни. Всюду царила атмосфера всеобщего хаоса и страха, а также взаимного недоверия. А самое главное, - все люди подспудно понимали, что грядут невиданные, грандиозные перемены.
Многие хорошо понимали, что настал очередной поворотный момент в истории многострадального кыргызского народа. А вдобавок еще люди были очень запуганы тем, что всего лишь год назад произошли события 1916-года, приведшие к неисчислимым людским жертвам и вынужденному бегству северных кыргызов в Китай…
Словом, весь прошлый год не только Тиллебай и его семья, но и все его сородичи жили с ощущением неотвратимо приближающейся беды. Такое недоброе предчувствие у Тиллебая и его братьев усугубилось еще и тем, что новая, еще неокрепшая власть уже начала на них косо смотреть!..
Тиллебай, будучи главой своего рода, не мог жить спокойно в такой обстановке. Более того, он чувствовал свою ответственность не только за свою семью, но за все семьи своих братьев, за своих сородичей, за весь свой род. Поэтому он со своей стороны сделал все, зависящее от него лично, встретить дабы в полной готовности любые изменения грядущей, непредсказуемой грозной эпохи.
Выше мы уже писали о том, что Тиллебай был не только богачом, но и одним из самых передовых предпринимателей своего времени. А такие люди, как известно, никогда не кладут все яйца в одну корзину. Только именно этим, наверное, можно объяснить то, что семья Тиллебая и его клан, даже после пресловутой экспроприации их скота и имущества продолжали жить безбедно, пользуясь среди народа все так же уважением и почетом, как и прежде.
Хотя Тиллебай и его братья, как представители родовой знати и богатые люди, были уже официально причислены к классовым врагам, отношение к ним со стороны простого народа вовсе даже не изменилось. Да, конечно, среди народа ходили разные слухи и сплетни. Ведь, среди народа всегда встречаются самые разные и всякие люди: завистники, склочники, или же, так называемые «стукачи», обеспечивающие свое личное благополучие за счет подхалимства и служения любой власти.
Со временем среди народа распространились слухи о том, что Тиллебай советской власти отдал не все свое богатство и скот, а будто бы скрыл об истинном состоянии своего богатства. Говорили о том, что Тиллебай в Кашгаре якобы уже купил для своей семьи роскошный дом и земельные владения.
Воспринимая во внимание всеобщую атмосферу хаоса и недоверия, вполне можно допустить, что в этих словах содержалась некая доля правды. Вполне возможно, что Тиллебай, понимая, что в складывающейся общественно-политической обстановке впереди его ждет туманное будущее, начал действовать со свойственной себе дальновидностью и на всякий случай решил обеспечить себя и свою семью запасным аэродромом...
Вот в таких тревожных ожиданиях и в сложной обстановке, полной непростыми заботами, незаметно прошли еще два года жизни.
Изгои на собственной родине
Но еще в начале декабря 1917 года, почти сразу же вслед за вестью о свержении белого царя, в Акман пришла и другая новая громкая весть о том, что весь народ в Ташкенте восстал против новой большевистской власти. Вроде бы они все вместе – местные мусульмане и русские, богатые и бедные, все сообща провозгласили Туркестан отдельной, самостоятельной, свободной страной. Услышав об этом, Тиллебай очень обрадовался про себя.
Ведь эта цель – стать самостоятельной, суверенной страной (пусть даже вместе другими братскими тюркскими народами!), была вековечной мечтой наших отцов и дедов?! Об этом тоже Тиллебай открыто, с радостью поделился с другими своими сородичами. Имел неосторожность, так сказать, этим своим высказыванием также изрядно усугубить свой негативный образ «классового врага» для новой власти, которая итак считала его «неблагонадежным человеком».
Но Тиллебай, привыкший с раннего детства всегда открыто говорить о том, что он думает, не тая в душе ничего, не мог бы поступить по-другому. И вообще, Тиллебай никогда и никого не боялся. Это чувство ему было совершенно чуждо. Безусловно, одной из причин того, что он в последующем открыто восстал против политики новой власти, стали его личные внутренние убеждения и его несгибаемый характер.
Но с другой стороны, конечно, были и другие причины. Вернее, множество причин, которые все вместе сплелись в одно, единое условие. Вплоть до того момента, когда у Тиллебая уже не стало пути отступления назад. Вне всякого сомнения, одним из самых веских, сопутствующих причин, подтолкнувших Тиллебая к такому шагу, являлось его собственное происхождение.
Но в то же время вовсе нельзя забывать о том, что почти одновременно с новой властью в обществе появились также некие силы, заинтересованные в сплочении недовольных властью людей. А в особенности же их интересовали именно люди типа Тиллебая, не только имеющие определенный вес среди народа, но и показывающие свои зубы новой власти.
Одним из таких заинтересованных людей был Торекул Джанузаков, специально приехавший в конце 1920 года в Жалал-Абадский регион с целью организации контрреволюционного движения. Торекул Джанузаков являлся сыном крупного феодала-манапа из Таласа. Он учился в русско-туземной школе, получил очень хорошее для своего времени образование. К моменту Великой октябрьской революции он уже работал помощником и переводчиком генерал-губернатора Туркестанского края в Ташкенте. То есть, был достаточно опытным и влиятельным чиновником.
То, что Торекул Джанузаков и глава местной родовой знати Тиллебай Айымбет уулу быстро нашли общий язык и стали идейными союзниками, никого не должно удивлять. Ибо, оба они были большими патриотами своего кыргызского народа. Да и по своему происхождению и воспитанию тоже у них имелись о общие точки соприкосновения. Ведь, среди кыргызов в то время не то, что высокообразованных, даже владеющих элементарной грамотностью людей было крайне мало…
Поэтому, когда Торекул Джанузаков был в гостях у Тиллебая Айымбета уулу, им было о чем поговорить. О нынешней, сложившейся непростой общественно-политической ситуации. Об истории и о взрывоопасной международной обстановке. О судьбе древнего кыргызского народа… Одним словом, оба они были больше, чем уверены в том, что кыргызы и кыргызский народ сами должны определять свою судьбу, а не ждать милостей судьбы!..
Торекул Джанузаков во всех подробностях рассказал Тиллебаю о своей поездке в Баку, где всего два месяца тому назад – в сентябре состоялся Первый конгресс народов Востока. Несмотря на то, что конгресс был проведен такими видными большевиками, как Семен Киров, Геннадий Зиновьев и Сергей Орджоникидзе, молодому Торекулу оставила сильное впечатление его встреча и знакомство с Энвером-пашой. Этот бывший военный министр Османской империи, являвшийся прямым потомком пророка Мухаммеда, как известно, был ярым идеологом и сторонником пантюркистских идей.
Вернувшись в Ташкент, Торекул Джанузаков тоже решил выступить против Советской власти. И начал активно работать среди недовольных деятельностью нового Советского правительства людей, вел антисоветскую пропагандистскую работу, с тем, чтобы поднять всенародное восстание в день третьей годовщины Октябрьской революции. А для того, чтобы претворить свои политические идеи в жизнь, ему была необходима мощная поддержка со стороны народа. Из архивных документов позже стало известно о том, что в октябре 1920 года Торекул Джанузаков окончательно перешёл на сторону басмаческого движения.
Вполне естественно, что еще до своего приезда в Акман Торекул Джанузаков был наслышан о влиятельном в своем регионе главе рода и оппозиционно настроенном против политики советской власти Тиллебае Айымбет уулу. То есть, можно сказать, что рано или поздно, эти двое патриотически настроенных сыновей кыргызского народа все равно сошлись бы в своей непримиримой борьбе против новой советской-коммунистической власти!
За неимением архивных и прочих документов, оставшихся с тех времен, мы не знаем о чем конкретно договорились Торекул Джанузаков и Тиллебай Айымбет уулу в день своего первого своего знакомства. Но, то, что эта встреча доставила глубокое удовлетворение им обоим, и совпали их мнения относительно политики новой власти и будущего кыргызского народа, не вызывает никаких сомнений. Судя по их дальнейшим действиям, можно ничуть не сомневаться в том, что они остались верными своим общественно-политическим идеалам и личным человеческим убеждениям.
Это же подтверждает нижеприводимая цитата из речи секретаря Туркестанской Автономной Советской Социалистической Республики Назира Тюрякулова, который 19 августа 1921 года на VI съезде Коммунистической партии Туркестана посвятил целый абзац антисоветской деятельности Торекула Джанузакова:
«Торекул Джанузаков сейчас находится в качестве организатора всех горских манапов и пытается объединить местное население на определённой националистической платформе. Он пускает в ход все усилия: объявляет себя законным представителем Семиреченских киргизов, уверяет, что скоро Англия окажет им вооруженную помощь, а Афганистан заключит с ними союз…»
У нас нет никаких сомнений в том, что в секретном списке «горских манапов», с которыми поддерживал тесные взаимоотношения один из лидеров Туркестанских контрреволюционеров Торекул Джанузаков, и «пытался объединить местное население на определенной националистической платформе», значилось и имя Тиллебая Айымбета уулу – знатного главы кыргызского рода мундуз из горного кыргызского села Акман из Ферганской области Туркестанского края.
