Этой нитью синевы,
бывает, скромной черноты,
от нужды...
этой жидкой нитью лепечут
неровные бусы
величины.
словно ожило тёмное пальто, накинутое чуждо,
на тяжело бухтящего мужчины.
любви мужчины, хоть прокляни.
любви его, хоть кашлем кровавым изврати.
бросай, оттаскай,
плачь, не возвращай,
хоть в клочья рви,
- не оживить суть.
Он окинет голую лампу
потухшим взглядом ли любви.
запахнут ли кровью устремления,
к лампе беззастенчивой
светилы,
от доброты - к черту - ветреной ли женщины.
а перед голой лампой
хрустит под пальто плечо,
под рубахою белой
дернутся ключицы.
и вены тянутся потуже,
похуже брошенной девицы.
и жилистые руки - тонки,
как враки о мужской
брутальности.
он кашляет, бухтит,
как мельница,
как колесо потухшее,
не вобравшая в себя водицы.
нет,
не плачет, не взревет, лишь прощается.
прощаясь, тёмной-тёмной нитью
легко отбрасывает истины,
лирики.
Он с недобрым миром прощается мирно,
судьбу никогда не стремясь преклонить.
как преданно жил,
так кашляя, уходил,
в те годы, расцветающих мужских сил...
II
Жаль, не стара.
А и он - ни жив, ни молод.
жаль, любви не коснуться,
жаль, твое дыхание ни чье не исцелит.
жаль, одинокость, раз на веку рождаются.
жаль, веками сердцу жить порознь.
жаль, твоя жизнь никогда не состарится,
моя лишь так, сяк, скупо, отоваривается...
С уважением,
памяти Алыкула Осмонова.
Произведение земляка:
Сулууча,
полная версия здесь:
https://www.litres.ru/gulzhan-abaskan/suluucha/chitat-onlayn/
