Изучение истории кыргызского народа никак не может избавиться от влияния политики. До 1940-1950-х годов всё было в русле нормальной науки. Киселёв, Бартольд, Бернштам и другие, изучив китайские хроники времён разных династий, установили, что кыргызы в древние века обитали в Южной Сибири. Большинство из них указывали на озеро Хяргас-Нуур (Кыргыз-Нор) на территории нынешней Монголии, которое как раз на границе Сибири.
Однако после образования в составе РФ Хакасии и других автономий, понадобилось отделить друг от друга сибирских и тянь-шаньских кыргызов, поэтому Константин Петров в 1963 году выдвинул теорию, что кыргызы мигрировали с Енисея на Алтай, смешались там с местными племенами и появился новый этнос, который и прибыл потом на Тянь-Шань. Этот народ называл себя «кыргызы», хотя к прежним кыргызам якобы не имел отношения.
Петров также ввёл в научный оборот принципиально разные термины «киргиз» и «кыргыз» – первый надо было применять к кыргызам Кыргызской ССР, а второй – к историческим кыргызам, жившим в Сибири и как-то мигрировавшим во времени и пространстве. По его теории, «киргизская» народность сложилась на Тянь-Шане в XIII-XV веках, так что всё, что было до этого – никакого отношения к ним не имеет.
Но на этом политика не закончилась. Китай во времена правления в СССР Никиты Хрущёва возродил свою давнюю концепцию «неравноправных договоров» и «утраченных территорий», и председатель Мао предъявил «исторические права» на примерно полмиллиона км² (в Приморье и Приамурье самой России – ещё в 2 раза больше) в пределах Казахской, Кыргызской и Таджикской ССР. На это надо было научно-обоснованно отвечать.
Именно в этот период в Кыргызстане появилось множество статей и книг, в которых доказывалось, что кыргызы – автохтонное население территории, занимаемой Кыргызской ССР. Это как если в СССР по тем или иным причинам снижалось производство мяса, в журнале «Здоровье» публиковались статьи о вреде мяса для организма человека. Постепенно разногласия смягчились, но началась перестройка с непредсказуемыми последствиями.
И в 1989 году появилась книга Людмилы Боровковой, которая на основе тех же самых китайских источников, которые использовали предыдущие учёные, но не ссылаясь на них, определила, что первоначальная локация кыргызов была в Восточном Туркестане (хребет Боро-Хоро). Однако, как установил профессор Виктор Козодой, Боровкова в следующих своих публикациях, посвящённых той же теме, это своё новшество уже не упоминает.
Но идею Боровковой подозрительно дружно подхватили кыргызские учёные, которые ранее безуспешно боролись с «петровцами», так как у них появилось новое оружие. Однако им нужна была не истина, а только средство против оппонентов, свергнув которых они могли стать якобы единственными держателями исторических скрижалей или даже патриархами. Они взялись за дело настолько рьяно, что надобность в новых вбросах сверху уже отпала.
Казалось бы, учёные, профессионально исполняющие свой научный долг, должны были задать Боровковой вопросы: а как же результаты работ Киселёва, Бартольда, Бернштама, которых также поддержал Гумилёв? Но если российские учёные в Москве или Ленинграде просто обходили работу Боровковой молчанием, кыргызские профессора сделали её идолом и к ним также присоединился Юлий Худяков из Новосибирска.
Подобная массовая поддержка идеи, от которой отказалась сама автор, не выдерживает никакой логики – труды всех предыдущих историков и археологов просто игнорируются и цитируется только Боровкова, а профессор Чоротегин в статье для АКИпресс в июне 2013 года поместил Ли Лина на Тянь-Шане: «...Начинается восхождение звезды Ли Лина как хуннского полководца и наместника кыргызских земель в Восточном Тенгир-Тоо».
И те же самые историки, так рьяно поддержавшие Боровкову, теперь с тем же рвением критикуют попытки вернуться к истокам, ссылаясь уже на якобы покушение вбить клин в тюркское единство. Они привыкли использовать ненаучные методы и теперь услужливо подыгрывают другим покровителям, как ранее следовали советским установкам. Как говорится, учёный может уехать из СССР, но советское из псевдоучёного – никогда.
